– Во что? – Скэр повернулся ко мне. – Что придёт мессия? Конечно, нет. Но я могу притвориться им в будущем и взять секту под свой контроль.

– Тебе по этой причине нужен Аллен? – Эдвард опустил лист в зелёный лоток.

– Он фанатик. – Скэриэл потёр ладонь, в которой держал яблоко. – Пусть всю энергию направит в нужное нам русло. Тут у кого-нибудь есть влажные салфетки?

Эдвард выдвинул один из ящиков письменного стола и кинул ему пачку салфеток.

– Аллен не выглядит умным, – скептически отметил я.

– Смелость или безрассудство, – рассуждал Скэриэл, вытирая руки. – Я ещё не определился с ним, но он легко загорается делом, если надо. Ему шестнадцать. Поумнеет.

– Его поддерживает эта секта, зачем тогда наши бесплатные обеды? – задумался я.

– Я задал ему тот же вопрос. – Скэриэл подмигнул мне, а затем с иронией добавил, высмеивая Аллена: – Он ответил, что хочет найти здесь заблудшие души, которым поможет присоединиться к своей коммуне.

Он бросил использованную салфетку в корзину вслед за огрызком.

– Смешно, – хмыкнул Эдвард, качая головой. – Он хочет завербовать нас в свою секту, в то время как мы уже вербуем его в «Союз Проклятых».

Скэриэл потянулся, зевнул и с размаху сел на диван.

– Двадцать три – Виктор Ронью, полукровка, – прочитал Эдвард во второй анкете.

– Постой, это тот худой в очках? – задумавшись, спросил я и повернулся к Скэриэлу.

– Да, – потирая глаза, произнёс он. – Его папаша толкает дурь в развлекательных районах. Но не у «Глубокой ямы». Это же территория Тони.

– Уверен? – Эдвард продолжал вчитываться в анкету.

– Я проверил. А ты думаешь, почему он не появляется на обедах? Ходит к нам только смотреть кино, остаётся после просмотра на обсуждение. Ты его видел? Приглядись. Шмотки неплохие, а очки? Выглядит ухоженным, не то что остальные. Ему семнадцать, – Скэриэл постучал себя пальцем по виску, – и он опережает многих по мозгам.

– Я с ним лично не общался. Он сам заполнил анкету. Если у него всё в порядке с деньгами, то зачем он приходит?

– Ему скучно. Окружение из тупых низших заставило его прийти сюда.

– Это он тебе так сказал? – уточнил Эдвард.

– Нет. Он ничего не ответил, а просто сменил тему.

– Тогда он недолго задержится в Запретных землях, – задумчиво произнёс Эдвард. – Умён, хочет большего, семья при деньгах.

– Да, ты прав. Он рано или поздно переедет ближе к центру или в центр. Зависит от его отца.

– Ты хочешь его завербовать в «Союз Проклятых» до этого момента?

– Да.

– Понял. Одиннадцатая – Валери, низшая, – прочёл Эдвард и затем, усмехнувшись, добавил: – Фамилии нет. Она подписала в анкете, что если кто-то назовёт её Вэл, то она надерёт ему задницу. – Он вальяжно откинулся на спинку стула. – Она мне уже нравится.

– Да, мне тоже, – улыбнулся Скэриэл. – Валери быстро схватывает материал. И плюс она знает всех детей на восточной стороне Запретных земель, выросла там. – Он достал из кармана пачку сигарет. – Может приводить к нам их в дальнейшем.

Чуть позже я прочёл анкету Валери: ей шестнадцать, росла в детском доме на востоке Запретных земель, интересовалась огнестрельным оружием. В графе «Мечта» написала, что хочет найти подонка, что обрюхатил и бросил ее мать, чтобы пристрелить его.

Скэриэл обладал удивительной способностью быстро сближаться с людьми. Он нечасто появлялся в «Доме Спасения и Поддержки», но всякий раз его появление вызывало ажиотаж. Я долго наблюдал за ним со стороны, пытаясь понять, как именно Скэриэл отбирает людей в «Союз Проклятых».

По вторникам и четвергам в столовой центра кормили в общей сложности около тридцати пяти человек, включая нанятых работников. Прежде чем детям и подросткам разрешалось питаться у нас, каждый должен был заполнить ту самую анкету, состоящую из простых вопросов, – её Скэриэл затем использовал в качестве досье. Имя, возраст, статус, адрес, отношение к обучению, к Совету старейшин, мечты, навыки, интересы, увлечения, пожелания – всё это Скэриэл запоминал, для того чтобы в дальнейшем найти общие темы для разговоров. Конечно, не на все вопросы были получены ответы. Я просматривал анкеты, и то и дело в графе «Адрес» или «Возраст» стоял прочерк; некоторые, особенно с богатой фантазией, писали вычурные диковинные имена; кто-то оставлял нецензурные надписи и порнографические картинки, считая, что это позабавит или разозлит меня. Подобные анкеты сразу летели в оранжевый лоток. Но Скэриэл не сбрасывал таких кандидатов со счетов, считая, что сможет повлиять на них в будущем.

С каждой неделей количество желающих подкрепиться только увеличивалось. Скэриэл предупредил, что нам достаточно набрать около ста человек, ведь скоро он начнёт отсеивать ленивых, грубых, не контролирующих своё поведение, не способных к перевоспитанию – всех тех, кто не видит в нём лидера, а значит, может помешать в будущем. Затем мы вновь откроем двери для желающих, чтобы компенсировать уход неподходящих кандидатур. К концу лета Скэриэл планирует работать только с пятьюдесятью людьми. Как именно работать, не уточнял. Не исключалось, что и прошедшие ранее кандидаты могут отсеяться. Скэриэл строил большие планы, на которые я смотрел скептически, но прилежно выполнял свою работу.

В первую неделю открытия «Дома Спасения и Поддержки» Скэриэл устроил так, что при каждом своём шумном приезде он привозил сладости, газировку, фастфуд – всё то, что любят дети и подростки. Самым старшим из наших посетителей было около восемнадцати лет, но они так же радовались подачкам, как и младшие, которым только-только должно было стукнуть десять. Посетителей было ещё мало, около двенадцати, но молва о щедрости Скэриэла, подкрепляемая восторженными словами детей, облетела ближайшие улицы и стала маркетинговым ходом.

После четырёх подобных приездов у многих выработалась привычка радостно ждать его после обеда. Как потом он меня заверил, это нужно было, чтобы за его образом закрепились положительные эмоции. Он быстро привлёк внимание, но на одной еде Скэриэл останавливаться не собирался. Во второй месяц он стал приезжать реже, и все то и дело спрашивали о нём то у меня, то у Эдварда, то у остальных работников.

Во время обеда в прошлый четверг Скэриэл неожиданно появился в столовой под одобрительный гул. Он встал во главе центрального стола, чтобы его видели даже с дальних мест, и, взяв в руки чужую ложку, принялся отбивать ритм, ударяя ею о столешницу. Его призыв был прост – поторопить поваров с раздачей еды. Он лукаво улыбался, подначивая присоединиться близко сидящих низших.

Я в ужасе наблюдал за тем, как весь стол торопливо подхватил свои ложки и все присоединились к импровизированному ритму; глаза у сидящих горели, они смотрели на торжествующего Скэриэла. Девочка, у которой он забрал ложку, била по столешнице маленьким кулачком. За это Скэриэл заговорщически подмигнул ей. Вскоре к ним присоединились подростки справа – они тоже принялись отбивать ритм ложками. В первые секунды выходило сбивчиво, но затем они приноровились и вошли во вкус. Следом за правым длинным столом присоединились подростки с левого стола. Гул стоял ошеломительный, как будто началось землетрясение. Мне казалось, что я чувствую, как дрожит с ними в одном ритме земля под ногами.