– Мы ещё не закончили, – буркнул я, покидая салон.

– Конечно, малыш, – хмыкнул он не глядя. – Дверью только не хлопай.

Это он зря. Я приложил максимум усилий, чтобы как можно громче закрыть дверцу, на что услышал в ответ, как Чарли взвыл от негодования.

– Маленький засранец, – тихо прорычал он мне вслед из окна. – Ты у меня ещё пожалеешь об этом.

С чувством полного удовлетворения я показал ему средний палец. Удивительно, но эта маленькая перепалка подняла мне настроение.

В лицее было неспокойно. Подходя к зданию, я чувствовал, как с каждым шагом моё нервозное состояние усиливалось. Не терпелось увидеть Оливера, но при этом я боялся встречи, словно входил в число его недоброжелателей. Честно говоря, в лицее в принципе не бывает спокойно, но сегодня казалось, будто он представляет собой гудящий улей, готовый вот-вот разойтись по швам.

Когда я вошёл и появился у всех на виду, произошёл ряд странных событий. Во-первых, все уставились на меня, словно я пришёл нагишом; на всякий случай я бегло осмотрел себя. Во-вторых, шёпот усилился; тут и там я слышал упоминание своего имени или фамилии, причём не в самой лестной форме. В-третьих, каждый, кто бросал на меня настороженный взгляд, тут же отводил глаза, стоило мне посмотреть в упор.

– Все наслышаны о твоём ночном сообщении, – с довольным видом проговорил Леон, встретившийся мне на пути.

Мы двинулись по лестнице на второй этаж. Кто-то грубо задел меня плечом, проходя мимо. Я свирепо крикнул ему вслед, но парень не остановился.

– Сообщении? – переспросил, потирая ушибленное плечо, затем опомнился: – Блин, точно.

– Ага, – усмехнулся Леон. – То самое сообщение, где ты сравнил их с клубком ядовитых змей… – понизив голос, он продолжил: – И пожелал всем гореть в аду. Это, конечно, выше всяких похвал. – Леон мягко сжал мою руку выше локтя. – Нет, серьёзно, это лучшее, что я только мог прочитать с утра в чате.

– Я уже забыл об этом. Но моё мнение не поменялось, если это сейчас имеет хоть какое-то значение.

– Я с тобой полностью согласен. – Он поправил лямку рюкзака. – Кто-то должен был это сказать. – Леон огляделся и вновь повернулся ко мне. – Как ты заметил, теперь все обсуждают и тебя.

– Польщён, – скривился я в ответ. – Оливера видел?

– Ни его, ни Оливии нет.

Направившись к нужному кабинету, мы влились в плотный поток людей на этаже. На меня продолжали бросать неодобрительные взгляды, а кто-то ещё умудрялся перешёптываться, когда я оказывался рядом. В такой ситуации слышать свою фамилию из чужих уст было, мягко говоря, неприятно. Меня это нервировало, но я не подавал виду. Уверен, Оливеру сейчас приходилось намного сложнее. Если меньшее, что я могу сделать, это перетянуть часть внимания обезумевшей толпы на себя, то, значит, так тому и быть.

– Как думаешь, они придут? – с сомнением в голосе спросил я.

– Не знаю, – вздохнул Леон. – Ты же видел новости? А газеты? Это перешло все границы.

– Новости? Газеты? О чём ты?

Остановившись, я перегородил дорогу, и сзади недовольно шикнули, а затем, обходя, проворчали:

– Хитклиф, блин, придурок, встал посреди коридора.

– Ага, – поддакнул кто-то, – достал уже.

Леон подтолкнул меня к окну.

– О боже, Готье, – расстроенно произнёс Леон, затем достал смартфон и принялся торопливо что-то искать. – Только не горячись, ладно? – Он показал экран, на котором я увидел заголовки новостных статей.

«Несовершеннолетний сын Хантера Брума, директора Академии Святых и Великих, пойман на свидании со студентом». А рядом приписка, что Бернард Дон – сын владельца Центральной больницы. На тех самых фотографиях лицо Оливера было размыто, видимо, в связи с тем, что он был несовершеннолетний.

– Твою ж мать, – ёмко заключил я, вчитываясь.

Конечно, стоило ожидать, что фотографии привлекут внимание папарацци. Тут тебе идеальный материал для первой полосы. Но я всё надеялся, что это уляжется само собой. В статье журналист подробно расписывал, кем являются семьи Брум и Дон. Он несколько раз упомянул, что они входят в Совет старейшин, занимают высокие должности и от их решений зависит благосостояние страны. Если в чатах все обсуждали Оливера и Бернарда, смакуя их личную жизнь, то в статье акценты сместились на старших представителей.

– Таких статей полно. Это всё жёлтая пресса… – Леон убрал телефон в карман и горько добавил: – Скандал вышел нешуточный.

– Твою ж мать, – присев на широкий подоконник, повторил я. Рядом уже кто-то сидел, но стремительно ретировался, стоило мне выругаться. Я недовольно потёр переносицу. – Что теперь делать? Все уже видели эти статьи?

– Не знаю… Мне кажется, да.

Я впал в отчаяние. Ночью казалось, что хуже уже и быть не может, но жизнь неожиданно подкидывала ещё больше проблем.

– Ты что-нибудь знаешь про отношения Оливера с отцом? – нерешительно спросил я.

– Только то, что отношения у них натянутые. – Он с волнением посмотрел на проходящих мимо учеников. – Нужно идти. Через пару минут начнётся история.

Мы поторопились, но тут я увидел Клива. Он неотрывно наблюдал за мной, а поравнявшись, бросил что-то едкое.

– Что ты сказал? – громко произнёс я.

Я был на взводе, а Клив, по рассказам Оливера, опять приставал к Леону. Теперь и Оливер пострадал, поэтому, само собой, я принял решение, что, если этот придурок ляпнет хоть что-то в адрес Брума, ему не поздоровится.

– Попался твой дружок, – повысил голос Клив, довольно щурясь. – Много выпендривался, вот и получил. Есть на свете справедливость, да, Хитклиф?

– Не слушай его. – Леон потянул меня за пиджак. – Идём.

– Нет. – Я отдёрнул руку и подошёл к Кливу.

Головой-то я соображал, что он никак не замешан в скандале с Оливером, но уж больно бесило его довольное выражение лица. Клив стоял, оперевшись спиной о стену, и победоносно смотрел на меня, словно обошёл по всем фронтам.

– Если ты ещё хоть слово скажешь про Оливера, тебе не жить, – гневно прорычал я.

– Чего?! – Он рассмеялся, а затем смерил меня насмешливым взглядом. – А ты, я смотрю, храбрым заделался. Хочешь помериться тёмной материей, а? – Затем он презрительно бросил: – Хитклиф, да ты же слабак.

– Готье, идём, – настойчиво проговорил Леон.

– Иди без меня, – отрезал я не глядя.

Леон встал напротив, приблизившись ко мне вплотную.

– Не слушай его, прошу тебя. Не ведись на провокацию. У тебя будут проблемы. – Он попытался заслонить собой Клива, его яростный шепот стремительно скатывался в мольбу: – Пожалуйста, Готье.

Он в отчаянии ловил мой разъярённый взгляд и что-то ещё шептал, вцепившись в мои руки, подтолкнул в сторону, желая увести, но я стоял на своём. Я слышал его, но не слушал. Передо мной, как на плёнке, пронеслись все сцены, когда Клив обижал Леона. Я был в ярости скорее из-за своей беспомощности, чем из-за него. Он просто удачно попался под горячую руку.