Наконец Жюстина сказала, что начинает, и велела нам отойти подальше. Мы с радостью выполнили указание, отступив в заросли так далеко, что едва видели лагерь. В лесу начало темнеть, словно до поры наступили сумерки. Жюстина разожгла костер и бросила что-то в него; пламя разгорелось ярче, вверх повалил столбом густой черный дым.

— Такое нечасто увидишь, — сказал Люцифер. — Обряд по канонам Мрака, совершаемый средь бела дня! Опасный вызов Небесам и Добру.

— Она же не специально, — заступился я за Жюстину. — Просто иначе нельзя. Ночью она не справится с демонами, к помощи которых собралась прибегнуть. Так что это не вызов Добру, а скорее повод для него и Зла поспорить за душу совершающей обряд. Тоже опасная штука, но не настолько. Мой собственный выбор пути между Мраком и Светом, фактически, то же самое, только повод сильно растянут во времени. И вообще, подобные оценки справедливы лишь в том случае, если смотреть со стороны. Разумные не виноваты, что среди высших сил царит вечный раскол. Поди разбери, что безопаснее: балансировать промеж двух полюсов силы, или оказаться притянутым к одному из них.

— Ты все еще уверен, что это мне следовало родиться книжником? — насмешливо спросил Люцифер.

Я смутился. Разумничался, понимаешь! И как раз о том, в чем мало что смыслю. А ничего, Иванушка, что тебя недавно Мык по части магии вразумлял и консультировал? Не чувствуешь дискомфорта?

Возможно, мы действительно бросили вызов Небу.

Ну так что ж? Уже бросили.

Жюстина собрала камни магического круга и вновь разложила их на земле, но уже в виде подковы. Костер и алтарь оказались в закрытой части, а Клара — в открытой. Я заглянул в Книгу символов Айка и тут же безнадежно запутался в ней. И даже моя собственная оказалась нелегка для усвоения. «Подкова» в магии означала многое, понималась по-разному в контексте тех или иных ситуаций и использовалась в зависимости от целей. В нее собирали энергию, как светлую, так и темную. Она служила чем-то вроде дорожного знака «STOP» для духов и демонов, а также могла стать ловушкой для них. Я тут же вспомнил лабиринт духов, чьи кольцевые ограды с проходами были в мистическом плане как раз набором вложенных друг в друга «подков» разного размера. «Рога» фигуры могли символизировать Добро и Зло, или только Зло, а вся она целиком схематически представляла собой устройство Вселенной Дагора. Ведь здесь находящийся внизу Мир Истинного Мрака на самом деле как бы соседствует с верхним Миром Истинного Света, и прямая дорога меж ними короче, чем через Срединное Пространство. Ибо оба они есть не верх и низ, а вершины развития…

Господи помилуй! Неужто мне после шестидесятого уровня придется осмысливать и заучивать всю эту погребень? А ведь придется, иначе кач дальше не пойдет. Так что попытаюсь все же для тренировки разобраться в «подкове» Жюстины. Для чего она? Но это надо в других Книгах базы смотреть…

Ага, нашел! «Расположение камней кругового защитного барьера с одним большим разрывом частично предоставляет доступ внутрь существам извне. Защищенная зона при этом не исчезает полностью, а стягивается к закрытой части фигуры, если она ориентирована на восток, и приобретает форму полумесяца. Открытая часть должна быть обращена строго на запад». Дальше все понятно. Восток означает рождение и жизнь. Запад — угасание и смерть. Жюстина стоит в полумесяце жизни; Клара лежит при дверях смерти. Алтарь находится в нейтральной зоне и стягивает на себя волшебную силу ведьмы, ее «нерасходуемую ману», основу колдовских способностей…

Мои беспорядочные изыскания и построенные на них умозаключения имели не великую ценность, так как я был не в теме и мог ошибаться. Зато они помогали отвлечься от жути происходящего и оставаться более-менее спокойным. Вокруг лагеря появлялись и исчезали скрюченные стенающие призраки, от костра доносились вопли ведьмы и обрывки читаемых Жюстиной нараспев заклинаний. Ведьма взвыла в последний раз и умолкла; наведенные сумерки вновь сменились обычным дневным светом, каким он бывает в лесу. Мы приблизились к гаснущему костру. Жюстина стояла возле него в образе Клары и ее одежде, вытирая от крови жертвенный нож. Старуха лежала на земле без движения, и казалась умершей не только что, а давным-давно.

— Вот и все, — сказала Жюстина противным дребезжащим голосом, поворачиваясь ко мне. — Как я тебе? Нравлюсь?

— Не очень, — признался я. — Но это полезно — посмотреть, какой ты станешь в старости. Потом не будет неприятных сюрпризов.

— Так я и поверила, что ты останешься со мной до старости! Да стоит какой-нибудь шлюшке покрасивее поманить тебя пальчиком — и ты моментом убежишь к ней, оставив меня оплакивать зазря потраченные с тобою лучшие годы. Признайся, сколько у тебя было баб между мной в Каритеке и мной сейчас? Десять, пятьдесят, сто?

— Двести! — похвалился я. — Причем не штук, а тысяч. И все они сейчас что-нибудь оплакивают: годы, утерянную невинность или деньги на лечение триппера… А ты можешь снять с себя личину, пока она не нужна?

— Нет, только насовсем. Я не сумею сохранить ее для дальнейшего использования.

— Тогда до конца операции сексом не занимаемся: я не настолько люблю экзотику. Но это и к лучшему. Поможет не отвлекаться от дела.

— Какой деловой! Пошли тогда штурмовать владения Клары. Получится — переночуем под крышей.

Пленившее костомеха мерзлое болотце успело оттаять почти до дна. Освободив ноги скелета, я вывел его на твердое сухое место, оббил палкой куски ледяной грязи со стоп и щиколоток и вновь залез в кабину управления. Жюстина активировала лешего и пустила позади группы. Ее пет обладал великими талантами сбивать с курса любых разумных, заставляя их блуждать буквально в трех соснах. Если кто-то выследил нас в лесу, он не сможет красться за нами и дальше, пока не развеет тем или иным образом чары лешака, или они не рассеются сами. А когда выяснит, куда идти, мы уже закрепимся на новом месте.

Избушка Клары стояла сразу за березняком, в густом ельнике на берегу заросшего кувшинками гнилого пруда. Небольшой огород защищал покосившийся старый плетень. Когда поля вокруг еще обрабатывались крестьянами, никто из них не позарился на здешнюю тощую и каменистую земельку. А у поселившейся на неудобице ведьмы сельское хозяйство процветало. Сквозь прорехи в плетне виднелись аккуратные грядки, на которых все росло удивительно хорошо. И вездесущие свиньи, как лесные, так и деревенские — поди ж ты! — не пыталась проникнуть на мичуринский участок с морем вкусной еды и свободным доступом.

— Ловушки тут на каждом шагу, — протянула Жюстина, разглядывая дырявую ограду и посадки за ней. — Я их вижу, и они на меня не сработают. Но придется их обезвреживать, чтоб вы тоже могли пройти.

Она легко справилась со всем, кроме пугал. Их по огороду торчало двадцать — две полные децимы, вооруженные лопатами, граблями, цепами, тяпками и литовками. Твари умели биться сообща, были достаточно ловки, и мне пришлось отвести костомеха обратно за плетень, поскольку смешные и совсем не опасные с виду противники быстро меня окружили и едва не свалили скелет на землю. Мое оружие против них оказалось неэффективно: от ударов массивной дубины легкие пугала всего лишь отлетали в стороны, быстро поднимались и вступали в бой опять, а вилы и стрелы против них вообще не работали. Попробуй попади в тела таких маленьких палочников, задрапированных в рваные тряпки!.. Хорошее огненное заклинание уничтожило бы всю толпу мгновенно, но Жюстина берегла ману, а еще мы боялись поджечь плетень, избушку, или, того хуже, устроить пожар в ельнике. Пришлось вылезти из кабины управления и активировать «берсеркер». Против меча, конечно, огородная армия не устояла, хоть и сражалась до последнего солдата. Усеяв грядки трупами врагов, я вышел из боевого режима, потратив треть дневного лимита.