— Давай я отвезу тебя домой, — сказала Мирослава.

— К себе? — улыбнулся он.

— Нет, — ответила она улыбкой на улыбку, — к тебе.

— Ко мне нельзя. У меня дома родители, братья, сестры.

— Кеш!

— Что?

— У меня жених ревнивый.

— Понял. Хороший хоть?

— Замечательный.

— Ну, ладно, вези меня домой.

— Слушай, а почему ты себе квартиру не снимешь? Это не мое, конечно, дело. Но согласись, с родителями жить в нашем возрасте уже не- удобно.

— Ты, конечно, права, но я как-то привык. Хотя в последнее время все чаще думаю, засиделся птенец в отчем гнезде, пора вылетать.

Она кивнула: — Куда ехать?

— На Полевую.

В машине царило молчание, но оно не было тягостным, просто все уже было сказано, и прозвучавшие слова не нарушили спокойную дружескую атмосферу.

— Останови, пожалуйста, здесь, — Кеша дотронулся до ее руки.

«Мазда» мягко затормозила. Иннокентий выбрался из машины, наклонился к окну: — Спасибо за приятный вечер.

— И тебе спасибо.

— И если что, — проговорил он, улыбнувшись, — звони.

— Обязательно, — заверила Мирослава.

— Я имел в виду, — уточнил Иннокентий, не переставая улыбаться, — если жених надоест. В жизни всякое бывает, — заметил он философски.

— Я поняла. Пока, Кеша, — Мирослава тронула машину с места.

Иннокентий Колосветов с сожалением посмотрел ей вслед и направился в сторону своего двора.

А Мирослава, немного отъехав, набрала номер подруги:

— Люсь, ты не спишь?

— Шутишь?

— Нет, если я сейчас пригоню «Мазду», это будет не поздно?

— В самый раз. Одна приедешь?

— Пока одна. Но хочу попросить приехать за мной Мориса. Иначе придется домой добираться на попутке.

— Я могла бы тебя отвезти, — проговорила в трубку Люся, — но лучше позвони Морису.

— Соскучилась? — улыбнулась Мирослава.

— Славка, ты просто как собака на сене! — сердито воскликнула подруга.

— Это еще почему?

— А то ты сама не знаешь!

— Не знаю… — Мирослава не сдерживала улыбку, благо Люся все равно не могла видеть ее на расстоянии.

— Ты сама с ним не спишь и другим пользоваться не даешь! Такой красавец зря простаивает.

Тут уже Мирослава не удержалась и расхохоталась в голос.

— Смешно ей! — продолжала кипятиться Люся, — дождешься, что я его соблазню прямо у тебя под носом.

— Соблазняй, — Мирослава отключилась.

Люся отшвырнула телефон и отправилась сообщать отцу, что скоро прибудет «Мазда».

Стефанович сразу же оживился и, покручивая пшеничные усы, пророкотал: — Поглядим, как другие мастера умеют работать.

— Ты, пап, деньги приготовь.

— А чего их готовить. Переведем на счет — и все. Это же наша машина, Мирослава ее в ремонт гоняла, и все дела.

Людмила согласно кивнула и, заслышав звонок, пошла открывать ворота. Павел Степанович не менее получаса кружил вокруг «Мазды», прицокивал языком и что-то бормотал себе под нос. За этим занятием его и застал подъехавший Морис.

— Ты только погляди, сынок, — обратился Степанович к Миндаугасу, — лучше, чем новая, стала.

Дочь при слове «сынок» выразительно хмыкнула. Но никто не обратил на это внимания. Морис невозмутимо согласился с Павлом Степановичем, что автомобиль выглядит так, словно только что сошел с конвейера.

Степанович же тем временем уже допытывался у Мирославы, как имя и фамилия мастера.

— Колосветов Иннокентий. А зачем вам, Павел Степанович?

— Как зачем?! — удивился он: — Такой мастер и нам не помешает.

— Вы что же, хотите его сманить?

— Конечно, хочу.

— Попытайтесь, но предупреждаю, парень принципиальный и гордый.

— Неужели? — не удержался от иронии Морис.

— Не злись, — обронила Мирослава с ответной иронией.

— Очень нужно, — пожал он плечами и спросил: — Надеюсь, вы все с ним закончили?

— Все, — с притворным сожалением ответила Мирослава.

Серо-голубые глаза Мориса стали ледяными.

— Но ничто не мешает тебе продолжить с ним знакомство, — подлила масла в огонь Людмила.

— Ничто, — согласилась Мирослава, — но я сказала ему, что у меня ревнивый жених.

— А кто у нас жених? — живо заинтересовался Павел Степанович.

— Пап, никто, это просто отмазка, — пояснила дочь.

— Странные нынче девки пошли, — подмигнул Морису Степанович, — парни к ним со всей душой, а они им от ворот поворот. В мое время за мужчин держались.

— Это от безденежья, — ответила Люся.

— От чего? — Брови Павла Степановича взлетели вверх.

— Пап, ну что ты как маленький, в мое время, в мое время, — передразнила она отца. — В твое время девушка не могла сама достаточно денег заработать. Вот и искала костыль.

— Какой такой костыль?!

— Ну, парня, мужа.

— Что ж я, по-твоему, твоей матери был нужен только как костыль?

— Ну, что ты, папа, — Люся сменила тактику и прильнула к отцу, — у вас с мамой любовь была. А это не каждому выпадает.

— Любовь каждому раз в жизни выпадает, только надо ее увидеть и беречь, — уверенно ответил Павел Степанович.

— Романтик ты мой, — Люся чмокнула отца в щеку.

— А я думаю, что Павел Степанович абсолютно прав, — неожиданно заговорил Морис.

— Вот она, мужская солидарность в действии, — всплеснула руками Люся.

— Ау, люди, — сказала Мирослава, — любовь это, конечно, прекрасно, но давайте сначала закончим с машиной, а то уже скоро ночь.

— А чего с ней заканчивать-то, — махнул рукой Степанович, — сейчас поставим ее в гараж и переведем тебе деньги на счет.

— Хорошо, и мы поедем, пожалуй, домой, — согласилась Мирослава.

— Куда вам торопиться, чай, не семеро по лавкам у вас там сидят.

— Папа, ты не понимаешь, — фыркнула Люся, — у них там кот.

— Ах да, кот, — на полном серьезе кивнул Степанович, — тогда надо ехать.

Но выехали Миндаугас и Волгина от гостеприимных хозяев только спустя час. За руль сел Морис, а Мирослава пристроилась на заднем сиденье и набрала номер Наполеонова.

— Наконец-то, — завопил он, — ты где так долго пропадала?