Что касается Митридата, то капитуляция Зорсина положила конец его авантюре. Он сдался Эвнону, который передал его римским властям под обещание, что его не казнят и не заставят идти за колесницей во время триумфа. Клавдий сдержал слово. Царя-пленника просто показали народу с ростры (ораторской трибуны на Форуме) и сохранили ему жизнь.

Когда Клавдий облачился в пурпур, Рим утратил контроль над Арменией — буферным государством, за которое римляне с незапамятных времен спорили с парфянами. Положение между двумя Империями, на торговом шелковом пути придавало Армении важное стратегическое и экономическое значение, чем и объясняется ожесточенность, с которой две великие державы старались прибрать ее к рукам. Тиберию удалось под конец царствования посадить на армянский трон иберийского царя[39] по имени Митридат — не путать с тем, с которым мы только что расстались. Калигула по неясным причинам посадил его в тюрьму. Если коротко, то Митридат не сумел предотвратить государственный переворот, направляемый царем персов Артабаном, и был свергнут. Империя часто низлагала или наказывала царей-клиентов, проявивших некомпетентность. Вероятно, теми же причинами была продиктована отставка наместника в Сирии Вителлия — примерно в то же самое время. Выражаясь современным юридическим языком, этот высокопоставленный чиновник был «надзорной инстанцией», которой следовало пристально следить за всем, что делается в Армении. Калигула, вероятно, решил, что Вителлий утратил бдительность, а потому несет долю ответственности за падение Митридата. (Впрочем, Дион Кассий приводит совершенно иную версию, утверждая, что Вителлий был отозван из-за так называемого безумия Калигулы.)

Со своей стороны, в Парфянской империи регулярно происходили дворцовые перевороты. Аршакиды совершили подвиг, продержавшись у власти с 250 года до н. э., хотя безжалостно истребляли друг друга. Из-за этого частенько случались междоусобные войны, которыми Рим порой пользовался, чтобы прогонять пропарфянских царей Армении, раз не удалось помешать их восшествию на трон. В интересующую нас эпоху, после смерти Артабана III в 40 году, его сыновья никак не могли прийти к согласию по поводу своих прав на корону. Похоже, что первым наследовал престол Артабан IV, поскольку Тацит сообщает нам, что его брат Готарз II подстроил его убийство[40]. Этот достойный последователь Каина заодно отправил на тот свет жену и сына, чтобы не вздумали мстить. Однако сей избыток осторожности встревожил третьего брата — Вардана I. Он собрал армию и в результате блицкрига овладел большей частью страны. Однако допустил ошибку, потратив драгоценное время на осаду Селевкии, что позволило его брату наверстать упущенное благодаря подкреплениям из дахов и гирканцев[41]. Вардану пришлось снять осаду и отступить в Бактрию[42].

В 47 году Клавдий узнал от иберийского царя Фарсмана о том, насколько серьезная сложилась ситуация у парфян. Фарсман (Фарасман) — кстати, брат Митридата, — намекнул, что Готарз сейчас слишком занят гражданской войной, чтобы отвлекаться на менее важные дела — то есть Армению. Император без труда убедился в обоснованности этих аргументов и решил провести операцию подобную той, что была только что предпринята для защиты Боспора: римляне займут города, а иберийские вспомогательные войска возьмут под контроль долины. Быстрый и полный успех позволил Митридату вернуться на трон. Увы — ненадолго: в 51 году он снова его потерял — на сей раз вместе с жизнью. Фарсман Иберийский уже давно беспокоился по поводу дурных мыслей, которые от праздности рождались в голове его родного сына Радамиста. Тот во всеуслышание заявлял, что его старик-отец что-то слишком долго не передает ему власть. Чтобы не ввести нетерпеливого юнца в искушение отцеубийством, царь решил направить его пыл на Армению. В конце концов, объяснил он Радамисту, именно он, Фарсман, отдал эту страну своему брату, изгнав из нее парфян, так неужели он теперь не поможет своему дорогому сыну ее завоевать? Думается даже, не для того ли он в свое время так старался сделать своего брата царем Армении, чтобы удалить его от себя…

Отец и сын тотчас разработали план, чтобы действовать сначала хитростью, а уже потом силой. На первом этапе Радамист попросил убежища у дяди Митридата под предлогом конфликта с отцом и мачехой. Воспользовавшись гостеприимством дяди, который ни о чем не подозревал, Радамист начал тайную войну. Он довольно легко привлек на свою сторону местную знать, не простившую монарху суровости, которую он выказал в начале своего царствования. Обзаведясь достаточным количеством сообщников внутри страны, Радамист простился с Митридатом, уверив его, что примирился с отцом…

Теперь можно было приступать к военной фазе, но только так, чтобы ей не помешали римляне: не будем забывать, что Митридат был их союзником. Для захвата Армении нужен предлог. Но в тот момент Иберия сама воевала со своей соседкой Албанией и обратилась за помощью к Риму. Фарсману пришла в голову мысль раскрыть Клавдию глаза на мнимый сговор Митридата с врагом и отдать армию вторжения под командование энергичного Радамиста. Разумеется, старый царь понимал, что долго дурачить Империю не удастся, поэтому надо действовать быстро, не дожидаясь разрешения, чтобы поставить ее перед свершившимся фактом. Под предлогом срочной необходимости иберы внезапно вторглись в Армению, вынудив Митридата, преданного своими вассалами, укрыться в Горнеях — крепости, где находился римский гарнизон.

С горечью, к которой примешивается гнев, Тацит рассказывает нам о том, как бесславно римляне сдали несчастного царя его племяннику. Чести им это, конечно, не делает. Но, увы, надо признать, что у них не было выбора: Рим в очередной раз угодил в ловушку собственной стратегии отстраненности, показавшей свою несовершенность в Германии. Посмотрим, как было дело. Сначала Радамист осадил Горней. Уже это указывает на «вольность», которую позволил себе по отношению к Риму царевич из далекой страны, считавшейся союзной. Однако Радамист не слишком упорствовал: с одной стороны, он не владел искусством осады, а с другой — не хотел настроить римлян против себя, желая, чтобы они признали его новым царем Армении. Он предпочел вести переговоры о выдаче Митридата с командирами римлян. Те же не были военачальниками высокого ранга. Начальник гарнизона был всего лишь префектом, то есть в данном случае — командиром когорты вспомогательных войск[43]. Помощник его был центурионом. Вот что значит отстраненность: судьба царя и Армении оказалась в руках людей, которые сегодня носили бы звание майора или в лучшем случае полковника (префект) и капитана (центурион). Тацит рассказывает о конфликте между ними. Алчный префект Целий Поллион готов был сдать царя за деньги, предложенные Радамистом, а центурион Касперий отказывался. Кстати, Митридат с самого начала не доверял префекту, зная о его продажности, к тому же тот соблазнил одну из его наложниц… Не знаем, развлекался ли Поллион с придворными дамами и принимал ли время от времени «небольшие подарки». Точно так же нам не известно, раздавал ли сам Митридат щедрой рукой эти подарки натурой и звонкой монетой. Но как иначе можно объяснить, почему он был столь хорошо информирован. Без сомнения, Поллион не рискнул бы в открытую продать царя и Армению в обмен на личное обогащение. Это гарантировало бы ему смертную казнь в очень скором времени. Зато нам точно известно, что Радамист пытался с помощью подкупа добиться выдачи ему Митридата и передачи трона, посулив деньги не лично префекту, а Империи. Поллион, чувствуя, что не сможет выдержать долгую осаду, возможно, решил согласиться — и столкнулся с возражениями своего помощника.