Остановившись перед дверью, он взялся за медную ручку и затаил дыхание. Он мечтал об этой ночи. Ручка легко повернулась под его рукой. «Хороший знак», – подумал он, его не оставили перед запертой дверью. Он толкнул дверь.

Войдя в комнату, Тревис увидел не одну, а несколько горевших свечей. Комната была полна света, а не темноты, как он ожидал, а постель была раскрыта.

Его ждали.

Открыв пошире дверь, он увидел Брук, сидевшую у туалетного столика, она расчесывала свои длинные золотистые волосы. Первое, что поразило его, – глубокий вырез на ее спине, и при каждом движении перед ним обольстительно мелькала ее обнаженная белая, как сливки, кожа. Да, одежда с закрытым воротом была не для нее.

Должно быть, она увидела его отражение в зеркале, ибо улыбнулась и спросила:

– О чем ты думаешь?

– Я думаю, как ты очаровательна и какое наслаждение мне сулит эта ночь, – признался он. От овладевшего им желания у него перехватывало дыхание Тревис положил руку на нежную кожу ее плеча.

Брук откинулась навстречу его ласке, а затем отодвинулась от столика и повернулась к нему. Под тонкой тканью Тревис видел тело совершенной красоты. Он чувствовал себя как человек, заблудившийся в пустыне. Его руки неожиданно стали непослушными, ему с трудом удалось расстегнуть пуговицы на рубашке.

Глядя на прекрасное создание, на котором он женился, Тревис словно испытал удар, оглушивший и ослепивший его. Чтобы видеть ее тело, не требовалось воображение. Рубашка облегала его, подчеркивая все линии фигуры, и его сердце билось с удвоенной силой. Кружево соблазнительно обтягивало ее затвердевшие от возбуждения соски.

«Господи, да она убьет меня раньше, чем я сброшу эту проклятую одежду», – думал он в отчаянии, продолжая бороться с пуговицами.

– Позволь мне помочь тебе, – вкрадчиво предложила Брук.

Тревис облегченно вздохнул. Брук благоухала такой свежестью и чистотой, а от ее волос пахло цветами.

Расстегнув пуговицы, она медленно стянула с Тревиса рубашку, слегка, словно дразня, касаясь его руками. Ему оставалось только беспомощно стоять, как неопытному юноше. Она погладила его грудь, и у него перехватило дыхание. Это вывело Тревиса из оцепенения, и он торопливо избавился от своих панталон.

Теперь наступила его очередь. Ему хотелось увидеть все тело Брук, но она отвлекала его, целуя его грудь. Если она не перестанет, он просто сойдет с ума, подумал Тревис и, взяв ее за плечи, оттолкнул от себя.

– Я хочу видеть тебя всю, – хрипло сказал он, подсовывая пальцы под тонкие бретельки и спуская их с ее плеч. Рубашка соблазнительно соскользнула с ее обнаженного тела и упала на пол.

Второй раз в эту ночь при виде такого совершенства у Тревиса перехватило дыхание. Почему у него было такое чувство, что он впервые занимается любовью?

Может быть, потому, что впервые с Брук?

Просто в ней было что-то, отличавшее ее от других женщин. И она, совершенно очевидно, не была стыдливой.

Он признавал в ней это.

Она смело обняла его и, подняв голову, посмотрела на него своими золотистыми кошачьими глазами, в которых отражался свет свечей. У него было смутное ощущение, что за ним охотятся – она была кошкой, а он добычей. Чувствуя, как напрягается его тело, Тревис знал, что он еще никогда так не желал женщину. Ему хотелось целовать эти сладостные губы, пока не покорит ее. И делать с ней много непристойных вещей.

Ее тело было белым и мягким под его руками. Груди круглыми и твердыми, и они жаждали его ласк.

Брук пошевелилась в его объятиях, и Тревис тут же, обхватив ее сильными руками, прижал мягкое тело к своему твердому напряженному телу.

Брук упивалась этим ощущением – до чего бы она ни дотронулась, повсюду были крепкие мускулы. Она намеренно прижала груди к его груди, и дрожь, пробежавшая по его телу, говорила, что она вызывает в нем ответные чувства. Может быть, он не любил ее, но хотел, по крайней мере, сейчас. Его тело подсказывало ей, что это единственный для нее способ завоевать его.

Встав на цыпочки, Брук нежно поцеловала его в подбородок, затем, подтянувшись, добралась до губ. Он ответил ей сначала легким поцелуем, но когда Брук обняла его за шею, она поняла, что пробудила в нем животную страсть.

И как ей нравился этот зверь!

Тревис требовательно целовал ее. Раскрыв свои губы, нежно и настойчиво он ласкал языком ее губы. Он мял и ласкал их, требуя того же от нее. С легким усилием она раскрыла рот навстречу ему, и его язык ворвался в глубь ее рта, целуя, лаская ее, а она прижималась к нему. Он был настойчивым, безжалостным, и она теряла рассудок.

Брук сгорала от всепоглощающего желания, какого еще никогда не испытывала. Это было так непохоже на все, что было с ней раньше.

Она приникла к нему, а он целовал ее шею. От чувственности и интимности его поцелуев она застонала.

– Мне мешают твои волосы, – шепнул он.

Брук отвела в сторону тяжелые золотистые пряди, открывая шею, и Тревис не замедлил воспользоваться этим. Чтобы не упасть, она прижималась к нему, у нее слабели колени.

Но Тревису все еще было чем удивить ее. Он не прекратил свою утонченную пытку. Он взял в рот один из ее сосков и дразнил ее, обводя его языком. Затем он сосал ее сосок, пока она не почувствовала, что вот-вот закричит.

Брук потянулась к нему, запустив руки в его светлые волосы, она еще ближе притягивала его к своей груди. Он откликнулся, шутливо укусив ее сосок, затем снова сосал оба соска, пока она не застонала от наслаждения.

Ее тело пылало.

Брук не могла отдышаться, ибо он снова мстительно овладел ее губами. Она чувствовала твердость, мужскую силу, упиравшуюся в ее живот, и, как никогда раньше, ей хотелось почувствовать эту твердость внутри себя. Ей хотелось довести этого великолепного зверя до того, чтобы он тоже застонал от наслаждения.

– Пожалуйста, Тревис.

Его имя, сорвавшееся с ее губ, окончательно воспламенило Тревиса. Тело требовало облегчения. Поскольку они уже были рядом с кроватью, он согнул ногу, уперся коленом в матрас и, увлекая за собой Брук, перекатился через нее и положил ее на спину. Длинные золотистые волосы веером рассыпались по простыням, как он неоднократно представлял себе.

Глядя на него, Брук поражалась силе своих чувств. Она раньше думала, что понимает, что такое желание. Теперь, с Тревисом, она обнаружила, что ничего не понимала в тех чувствах, которые питала к нему. Могло ли это быть чем-то большим, чем просто похоть?

Нежность и сила его объятий были сладостны, нежность его поцелуев переполняла сердце Брук радостью.

Он хотел ее.

Тревис был словно в огне. Страсть нарастала с такой силой, что он понимал, что должен овладеть ею немедленно. Он раздвинул ей бедра, проникая к теплой влажности, ожидавшей его.