– Хальт! Хенде хох, хунде.

– Сам ты собака драная, чертяка гребаный! – верховой убрал руку с уже открытой кобуры и тяжело выдохнул. – Вылазь уже, хрен собачий. Я те щас подниму руки… так, что в гроб не влезешь потом с ними. Шишка, ты, что ли?

– А то кто же? Я, товарищ сержант, прошу прощения, что напугал… Не разобрал сначала, кто на кобыле тащится по лесу.

Рядовой Шишкин вышел из укрытия, опустил ствол пулемета и расплылся в радостной улыбке:

– Как я рад, Васек, тебя видеть живым! Прям слезы выступили, и колики в паху начались.

– Ты это… про колики свои мне тут не свисти, – сержант слез с лошади, подошел к товарищу, – а то подумаю, что скучаешь и хочешь меня. Привет, что ли, боец?!

Они обнялись, пожали руки, присели на хвою. Ночь затмила все напасти и изъяны чужой земли, в лесу пахло шишками и свежестью, одинокая птичка недалеко периодически вскрикивала, обозначая свои владения.

– А если бы я пальнул от бедра? Где положенный сигнал совы?

– Дык… Чего ухать, если не врубился, свой или чужой прет?! Понял уже, когда ближе разглядел, решил шуткануть. Курить будешь, Василий?

– Давай.

– Накроемся?

– Не, тут точно никого на ближайший километр. Давай подымим.

Они закурили, сержант отпил из фляжки воды и недоуменно спросил:

– Ты какого здесь один? Неужели лейтенант в дозор водилу послал?! Где наши-то?

Шишкин опустил голову, и угрюмый вид его насторожил сержанта.

– Что? Кто-о?

– Матвеич.

– Твою-ю ма-ать! Как же так? От ран умер? – Машков перестал пыхтеть папиросой и пристально вгляделся в лицо друга.

– От фрицев уходили по ту сторону железки. Командир приказал. Матвеич к станкачу встал, отбивал наседавших штурмовиков. Ну… и срезало его. Сам еле отбился, машине крындец, фрицы одолели, чуть за жопу не схватили. Унес ноги и все, что смог. Броневик уничтожил. Матвеич там остался. Вот…

– А остальные что? Где лейтенант, Лиза, наши?

– Не знаю. Сам ищу, вот… вышел в квадрат, как уговаривались. Там рота штурмовиков насела, часть я увел… С остальными командир схлестнулся. Кажется, со старшиной он прикрывал Лизку и пленных. Селезень с Пешковой вроде как должен… Вась, боюсь, накрыли их! Там такая пальба стояла, гранаты ухали, бой долго шел, пока я глубоко в лес не свалил. Вот уже час тут околачиваюсь. Около часу бегал по чаще, отрываясь от уродов этих. Вась! Если мы литерный не найдем, а потеряли всех, хана нам…

– В смысле?

– Да я не за себя боюсь, – Шишкин нервно затряс рукой, окурок светлячком загорелся в ночи, как в брачную ночь, – за дело. Че, зря, что ли, положили головы, чтобы ни с чем остаться?

– Кто зря положил? Ты, Шишкин, не каркай тут. Ишь, орел, так и воробьем недолго стать! Я издалека тоже слышал взрывы, а еще самолеты наши. Один даже сбили.

– Я два сбитых насчитал. Один туда, другой обратно. «Пешка» вроде как. Наши бомбили чего-то. Недалеко. Гром стоял как в грозу хорошую. Вась… А, Вась? Может, литерный накрыли бомберы наши, а? Ну, не свинарник же пруссаков они колотили?!

– Литерный цел. Не его они бомбили.

– Что?

– Говорю, не литерный бомбили «пешки», – задумчиво прошептал сержант, докуривая и пряча окурок в кулаке от ветра и лесной темноты, – а вот что или кого, хрен знает. Я нашел грызуна.

– Что-о?! – Шишкин даже привстал и сделал удивленную мину. – Шутишь?

– Что-что? Капшто… Сыскал я литерный, напоролся на него в двух кэмэ отсюда. Там ветка тупиковая или какая, хрен их разберет, они туда-сюда, кажись, его таскают, не пойму только зачем. Поди, стоял в ветке этой в маскировке, а на ночь вывели на магистралку. Боюсь, уйдут дальше на восток, пока мы тут жопы отсиживаем да наших ждем. Одно не пойму – где они литерный укрывали. Просто стоял в тупике, ничем не прикрытый? Бред. Авиация бы днем увидела. Тоннелей тут нет, ангаров и депо тоже… И еще… Шишка, ты за эти часы хоть один поезд или товарняк видел на магистралке?

– Нет. Ни одного. Раз дрезина только проплыла, и все.

– Вот то-то и оно, рядовой! Я тоже не слышал и не видел никаких поездов, – Машков затушил остаток папиросы о голенище сапога, сморщил лоб, – а почему? На фронт должны состав за составом чесать, грузы и солдат везти, а тут словно вымерли все. Неужели чисто под грызуна отдали перегон?

– Днем несколько эшелонов прошло. А ночью ни-ни.

– Вот же… Получается, днем фрицы разрешают гнать поезда на восток, а ночью нет. Почему? А, видать, днем литерный отстаивается… э-э… не на самой магистрали, а на ветке, не мешаясь проходящим составам, чтобы ночью выходить на главный путь и по нему двигать.

– Точно, Василий! Ну, ты голова-а! Это же элементарно, – Шишкин даже похлопал товарища по плечу.

– Чего ты радуешься, рядовой? А какого черта паровозы двигали его не в сторону границы, а, наоборот, на запад?

– Ты серьезно? Не ошибся?

– Нет. Какое тут. Пока эсэсовцы мне втолковывали про запретную зону и материли, помахивая стволами, я воочию убедился, что «Крыса» на платформах, а спарка паровозов тянет его влево… на запад.

– Может, маневры? Откатка, загон?

– Может, и маневры. Хрен их разберет.

– В любом случае сейчас легче будет – литерный ты нашел, квадрат знаем. Дождемся сейчас наших, к утру в тумане выйдем на литерный, сфотографируем, отметим, нашим доложим…

– … Голубя почтового отправишь? Или сам посыльным побежишь? – съязвил сержант, сплюнул и обнял колени. – Рации нема. Да и средств уничтожения тоже. Так бы самим вдарить по литерному.

– Чем? Вась, чем ты огромный танк с его полуметровой броней собрался пробивать? Охраны там много?

– Батальон, судя по всему. Не считая зениток.

– Да-а, рацию бы достать… Но ты уже герой, тебе орден полагается и увольнительная домой за обнаружение литерного. Красава!

– Ага… орден горбатого и путевка в жизнь. В Магадан, бляха муха! Тут разобраться бы… чую, что-то здесь не так… Как-то все у них открыто и замысловато. Нет чтобы скорее доставить «чудо-оружие» до фронта, они уже месяц в Пруссии околачиваются. Обратно таскают его. Будто специально навлекают авиацию и нас, диверсантов, на свою штучку. А, Шишкин?

– Да уж… Как-то странно все это, товарищ сержант.

– Ладно, лейтенант разберется. Нам нужно провести ревизию снаряжения и выработать варианты получения рации. Чего языками молоть зазря?! Пока наших ждем, хоть что-то сделаем.

– Правильно. Но… – Шишкин улыбнулся, пожал плечо товарища. – Рад встретить тебя, Вась! И молорик ты, что литерный нашел. Полдела уже в кармане.

– Ага. Что там у нас с оружием и припасами?..

* * *