— Так. Не мне рушить головой кирпичную стену. — Только черта с два она не взяла кофеварку с собой.

— Привет, мам! Зачем ты отдала Лоретте кофеварку?

— А-а. Ничего особенного, милый. Послушай. Сейчас занятий в школе нет, а ты когда-нибудь видишься с мистером Сент-Клером?

— А то, мам. Всю дорогу с ним вижусь.

— Где именно?

— К нему домой езжу.

— А-а. Надо бы нам сделать это. Когда-нибудь. Вместе.

— Ладно. Прямо сейчас?

— Ну. Может, не сразу сейчас.

— Почему не сейчас?

— Я не звонила, не предупреждала.

— Я никогда не звоню. Просто сажусь на велик и еду.

— Ну, ты — это другое дело, милый.

— Какая разница?

— Э-э. Дай подумать минуточку.

По пути в машине, которая в последнее время тревожно рычала и дребезжала, Арлин вновь принялась расспрашивать:

— Тревор, ты когда приезжаешь туда… и говоришь с ним… он когда-нибудь… ну вроде… спрашивал обо мне?

— Ага.

— Сколько раз?

— Всякий раз.

— Правда?

— Ну да. Правда.

— О чем он спрашивал?

— Ну, он всякий раз говорит: «Как мама твоя поживает, Тревор?» — а я тогда говорю: «О-о, отлично, у нее все отлично». А он тогда говорит: «Так. Тревор. Она когда-нибудь спрашивает обо мне?» — Долгое молчание. — Если он попросит тебя выйти за него замуж, пойдешь?

— Пока он не собрался спросить меня об этом.

— Если бы спросил?

— Не спросит. Может, поговорим о чем-нибудь другом? — В любом случае пора было менять тему разговора. Ехать было не очень далеко.

* * *

Когда открылась дверь, Тревор ринулся в нее, словно жил здесь.

— Привет, Рубен! — выкрикнул он на ходу.

— Привет, Тревор. Арлин? Вот так сюрприз.

Он был в тренировочном костюме и небрит, что выглядело странновато, поскольку щетина у него росла только на одной стороне. И вид у него был печальный. Не то чтобы хоть что-то из этого трогало Арлин, ее совсем другое занимало: как же сильно она по нему соскучилась. Чувство это было громадным, тяжелым, едва ли не большим того, что могла удержать ее душа.

— Извини, я не позвонила заранее, но… — «Но» что, Арлин? Ты как собираешься закончить эту фразу? Но я не хотела дать тебе возможность сказать «нет». Не беспокойся. Или, того хуже, услышать, как он произносит ее имя, до того жутко, так, как обычно начинают фразу, которая причинит такую боль, как все черти веселые.

— Да ничего страшного. Проходи.

Она вошла и встала: чувствовала, что не в себе, понимала, что Тревор наблюдает за ней, не знала, что сказать. Того, что было в прошлый раз, не будет, тогда они вещи распаковывали и Тревор был полностью погружен в иной мир. У нее и сил-то не достанет поговорить нормально. Но, коли на то пошло, утешала она себя, у него их тоже нет.

— Тревор, с каких это пор ты стал звать мистера Сент-Клера по имени? Я тебя не так воспитывала.

— Он сказал мне, что можно. Только летом. Когда осенью в школу вернусь, то в классе я обратно переключусь.

— Это правда, я ему позволил.

— А-а. Ладно.

Где-то на свете, Арлин знала, были еще слова. Если б только она сумела их найти! Она присела на краешек дивана, и он принес ей имбирный эль. Молчание разрослось до того, что, казалось, кроме него ничего во всем доме не было.

Тревор спросил:

— А где Мисс Лайза?

— Я ее давненько не видел. Думаю, она на заднем дворе, птиц пугает.

— Пойду посмотрю. — Мальчик бурей унесся, предоставив Арлин место для ведения разговоров, чего теперь ей уже не хотелось.

— Арлин, я…

Она быстро вскочила, так что он не успел договорить того, что, она понимала, высказал бы, не прояви она заботу:

— Как же я скучала без тебя!

— В самом деле? — В голосе его звучало удивление.

— О, да! Мелочи всякие. Я успела привыкнуть, что ты рядом.

— А что за мелочи?

— А-а, просто, ты ж понимаешь. — И знала: он не понимает. — Вроде забавных сообщений, которые ты оставлял на автоответчике или еще где. Ни одного не помню дословно, только они были забавными. Мне не хватало такого.

— Сожалею, что не позвонил. Столько всего в голове накопилось.

— Ну да. И у меня тоже. — «Ну да. Все они так говорят».

Она вытянула руку и притронулась к его правой щеке. Колючей от щетины. Дурочкой себя выставляла, понимала это, но ей все было нипочем. Она едва не была готова молить. Каждый считает немыслимым, но где-то в глубине сознания она понимала: люди так все время поступают. Прислушайтесь хотя бы к популярной музыке — и вы услышите это. Я на колени паду пред тобой. Молить мне гордость не помеха. Детка, молю тебя — не уходи.

Она уже собиралась с духом признаться ему, что больше всего ей не хватало секса. Ну, даже не секса самого по себе (хотя и его тоже), а той пугающей близости, какую он доставлял. Она уже готовилась признаться ему, что не в силах опять отказаться от этого, не так скоро. Пусть даже потом лучше и не будет.

Не успела: вернулся Тревор с кошкой, улегшейся у него на плечах.

Они пробыли около часа, и большую часть этого времени Арлин потратила на то, чтобы дивиться легкости, с какой Рубен и Тревор разговаривали друг с другом. Приглядывалась она пристально, как будто это было то, чему ей следовало научиться.

* * *

На следующий вечер Рубен позвонил и пригласил ее поужинать у него дома. Сказал, что все приготовил и ощутил в себе готовность стать поваром.

— Я надеялся на ответчик попасть, — сказал он. — Собирался забавное сообщение оставить.

— Хочешь, чтоб я трубку повесила и ты перезвонить смог?

— Нет, не стоит. Постараюсь быть забавным, когда увижу тебя.

Тут-то она впервые подумала, что забавным он не бывал никогда прежде. Не когда лицом к лицу. Только когда голосом на пленке.

— Рубен?

— Да?

Ей было противно то, как она выговорила его имя. Эдак напыщено, ужасно, весомо: так люди выговаривают, предваряя дурные вести. Она понимала, что и у нее вышло так. Услышала в его голосе. Всякому противно услышать свое имя, произнесенное таким тоном.

— Последнее наше свидание?

— Да.

— Я знаю, что ты собирался мне сказать.

— Знаешь?

— Ну да. Знаю. Только не говори мне, ладно? Пожалуйста. Просто не говори.