— Так я вроде тоже не на безделье.

— Согласна. Но у меня немного другая ситуация. Вы работаете в полиции. Вас много. А я волк-одиночка и должна сама добывать пропитание.

— Значит, вы все-таки волк, — неожиданно развеселился он.

— Вообще-то я, конечно, кошка, — рассмеялась она, радуясь, что он перестал дуться.

— Которая ходит сама по себе, — подхватил Максим.

— Вот-вот, и ловит мышек.

— Только, боюсь, что у нас тут завелись не мышки, — проговорил он, став серьезным, — а здоровые серые крысы.

— Да, скорее всего вы правы. Но как ни страшен этот зверь, ловить его все равно придется.

Они не выдержали и, соблазнившись, заказали себе по кусочку рулета с маком.

Потом, распрощавшись, отправились в разные стороны.

Мирослава остановила такси и попросила отвезти ее на бульвар Сиреневых акаций.

Там она расплатилась и, выйдя из машины, отправилась пешком в сторону дома Виталия Ромашова.

А на улице было хорошо и как-то по-домашнему уютно. Наверное, такое ощущение возможно только в маленьких провинциальных городках.

«Как хорошо!» — подумала Мирослава.

Примерно через полчаса она дошла до дома Виталия. В его окнах горел свет.

— Пожалуй, самое время напроситься в гости, — усмехнулась Мирослава.

Она почему-то была уверена, что Ромашов дома один. Не спеша поднялась по лестнице и нажала на кнопку звонка.

Но первой распахнула дверь Тимагина.

— Не утерпела все-таки? — спросила она детектива с укором.

— Тсс… — Мирослава приложила палец к губам и помахала соседке, чтобы она закрыла дверь.

— Поняла, поняла, — закивала та, прикрывая дверь, — не буду мешать, но потом заходи, покалякаем.

Мирослава кивнула.

— Кто там? — спросил Ромашов.

— Волгина.

Он открыл дверь.

Взглянув на него, Мирослава чуть не замерла на пороге. Побледневшее лицо напоминало застывшую маску, покрасневшие веки говорили о том, что хозяин квартиры недавно плакал.

Ромашов повернулся и пошел в глубь квартиры, предоставив ей самой закрывать дверь.

Войдя в гостиную, она обнаружила Виталия сидящим на софе, до подбородка был натянут плед.

— Вы заболели? — спросила она.

Он покачал головой и тихо всхлипнул.

— Что же случилось?

Он посмотрел на нее тоскливыми умоляющими глазами:

— Паша из окна вывалился.

— Не вывалился, а выпрыгнул, — поправила она.

— Не может быть!

Ромашов побледнел еще больше, капли пота выступили у него на лбу.

— Паша не мог, — прошептал он.

— Значит, что-то его заставило. Именно об этом я и пришла с вами поговорить.

— Но я ничего, ничего не знаю! — Он сорвался с софы, пронесся по комнате, схватил сигарету, закурил.

Мирослава поморщилась. Она терпеть не могла запаха табачного дыма, но ничего не сказала.

— Я ничего не знаю, — повторил он глухим испуганным голосом, — понимаете, ничего.

— Сядьте.

Он сел и нервно стряхнул пепел в пепельницу.

— Вы не могли бы не курить? — проговорила она тихо.

— Что?

— Курение сокращает жизнь.

Он подскочил и чуть не свалился с софы:

— Что, что вы хотите этим сказать?!

— Только то, что курить вредно.

— Я, я брошу, — пробормотал он.

— Вы ведь недавно начали курить?

Ромашов машинально кивнул.

— Обычно эта привычка приклеивается в подростковом возрасте.

— Нет, я тогда не хотел…

— Странная штука любовь, — проговорила Мирослава.

— Что?

— Я говорю, что любовь может научить как хорошему, так и плохому.

— Я, я не понимаю.

— Да чего же проще-то, вот народ сетует: «Любовь зла, полюбишь и козла».

— Как, какого козла?! — Он уставился на нее, не мигая.

— В вашем случае козу, а точнее, козлиху.

Ромашов покраснел:

— Я… я вас не понимаю!

— Что же тут не понимать? Только козлиха может научить своего любовника курить.

— Какого любовника?!

— Вас, Ромашов. Ведь это любимая женщина приучила вас к сигарете?

— Нет, она меня не заставляла!

— Вы сами захотели ей угодить. Она курит после секса или непрерывно, как паровоз? — спросила Мирослава небрежно.

— Почему, почему вы об этом спрашиваете?

— Вы давно познакомились?

— С кем?

— Со своей возлюбленной?

— У меня нет никакой возлюбленной! Вы все придумали!

— Ну как же нет? Сначала она заглянула к вам на огонек с двумя подружками…

Он застыл в неподвижности.

— Кстати, как вы тогда развлеклись? — продолжила Волгина, не обращая внимания на его потрясенный вид.

Наконец Ромашов с грехом пополам овладел своими эмоциями:

— Ко мне никто не приходил. Вы ошибаетесь.

— Вы, Виталий, по-видимому, легко отделались. А вот Олег умер. Неизвестно, выживет ли Паша.

— Что вы хотите от меня?! — закричал он, снова срываясь.

— Правды.

— Какой еще правды?! Это вам Екатерина Ивановна наплела? Так она не только вынюхивает, но еще и сочиняет!

— Виталий, может, ваша пассия горбатая? — невинно поинтересовалась Мирослава.

— Почему это горбатая?! — неосторожно возмутился он.

— Потому что красивыми возлюбленными мужчины обычно хвастают, а не прячут их ото всех.

Он молча кусал губы.

— Или она замужем?

— Это вас не касается.

— Ага. А возможно, она предупредила вас, чтобы вы держали язык за зубами?

— Да нет у меня никакой возлюбленной! Вы что, русского языка не понимаете?!

— И вам не жаль своих друзей?

— Они сами виноваты! — вырвалось у него невольно.

— А вы?

— Что я?

— Разве вы не были с ними тогда?

— Когда?

— Когда случилось то, за что вы расплачиваетесь теперь.

— Я ни в чем не виноват! Я вообще вас не понимаю!