– Чтоб тебя в преисподней черти сожрали, злой человек! Я ведь принес тебе деньги-то, продай мне лекарство!

– Ничего я тебе не дам, – аптекарь упрямо покачал головой. – Эти деньги наверняка украденные.

– Я их не крал, старый ты чурбан! Я их заработал!

– Да ты ни дня в своей жизни не проработал, Альварес. Ступай отсюда, пока я не вызвал шерифа.

Мексиканец в сердцах топнул ногой и в бессильном порыве ярости погрозил старику пальцем.

– Продай мне лекарство, в последний-то раз по-хорошему прошу!

Рид притормозил у крыльца, и я выскользнул из салона полицейской машины, не дожидаясь, когда ее громкое урчание оборвется.

– Что здесь происходит? – я посмотрел в раскрасневшееся лицо бездомного.

Заметив меня, Альварес радостно всплеснул руками, а затем утер выкатившуюся из глаза слезу. Однако счастливое выражение его лица мгновенно сменилось на гневное, стоило ему вновь посмотреть в сторону непреклонного аптекаря.

– Этот-то, – зашипел он, ткнув перед собой грязным пальцем. – Отказывается продать мне лекарство для Бенджамина!

Рид, успевший захлопнуть дверцу авто и сунуть брелок с ключами в карман брюк, спешил к нам на выручку. Остановившись рядом с Альваресом, он бегло поздоровался с ним, после чего сочувственно поинтересовался:

– Твой пес заболел?

– Заболел, – мексиканец кивнул и сделал тяжелый вдох. – Сожрал чего-то из помойки, теперь лежит пластом, еле дышит… Говорил я ему-то! Предупреждал, чтоб не совал в пасть всякую дрянь! Но он разве слушает меня-то?

Он сокрушенно покачал головой, все еще сжимая в загорелой ладони несколько мелких купюр.

– Почему вы не продаете ему лекарство? – я поглядел в выцветшие глаза аптекаря. – Вы обязаны обслужить покупателя, если у него есть деньги.

– Не нужны мне его деньги, – фыркнул старик, раздраженно отмахнувшись. – Наверняка он их откуда-то стащил, и я потом не оберусь проблем с законом, если возьму их. Мне мое дело дорого!

– Берите мои, – я шагнул вперед и просунул в узкую дверную щель сложенную вдвое банкноту. – Они заработаны честной службой в полицейском управлении, поэтому отсутствие проблем с законом я могу вам гарантировать.

Аптекарь с подозрением уставился в мое лицо, однако поблескивающий в убогом дневном свечении жетон Рида убедил его в том, что я говорю правду.

Вздохнув, старик нехотя забрал купюру, после чего схватил с полки прозрачный пузырек и, приоткрыв на мгновение стеклянную дверь, сунул его мне в руки.

– На здоровье, сэр, – холодно произнес он.

Я протянул мексиканцу бутылочку с лекарством, и он тут же рассыпался в бесконечных благодарностях, то и дело срываясь на громкие всхлипы.

– Спасибо тебе, хороший человек!.. – внезапно рванув вперед, бродяга повис на моей шее, обдавая запахом застоявшегося пота. – Спасибо!

– Давай только без объятий, – я осторожно отстранился, отряхнул жилет и вытащил из кармана пачку сигарет. – Надеюсь, твой пес поправится.

– Поправится, теперь-то он непременно поправится! – воскликнул Альварес, после чего повернулся к аптекарю, все еще наблюдавшему за нами сквозь прозрачную витрину. – А ты!.. Ты-то сгоришь в аду!

В черных глазах мексиканца блеснула неподдельная злость. Однако в ту же секунду она бесследно испарилась, стоило ему лишь вспомнить о своем больном друге, терпеливо дожидавшемся где-то помощи.

– Спасибо, спасибо вам, мистеры! – затараторил Альварес, низко кланяясь. – Я побегу к Бенджамину-то!

Сунув в карман грязных дырявых штанов заветный пузырек, бездомный еще раз поклонился, а затем бросился прочь, скрывшись из вида за ближайшим поворотом.

– У меня заканчивается курево, – проговорил я, швырнув опустевшую пачку в стоящее рядом мусорное ведро. – Поезжай в мотель, Рид, разберись пока с бумагами и просмотри отчет коронера. Я загляну в табачную лавку и прихвачу на обратном пути что-нибудь перекусить из местной забегаловки.

– Как скажешь, – кивнул детектив, стряхивая со своих волос дождевые брызги. – И захвати какое-нибудь туалетное мыло. От того круглого, что дают в мотеле, у меня ужасно чешется кожа. К тому же, оно крошечное и почти не пенится.

– Рид, в ванной номера нет никакого круглого мыла, – хмыкнул я, докуривая последнюю сигарету. – Если только ты, конечно, не имеешь ввиду таблетки от термитов, которые Кларисса раскладывает на полках в уборной.

– Вот дерьмо, – с досадой протянул детектив, почесываясь. – Теперь понятно, отчего у меня вся спина пошла пятнами. А я решил, что это одни из тех одноразовых обмылков, которые подсовывают постояльцам в придорожных мотелях.

Я выключил радио, заливавшееся беззаботной трелью, после чего свернул на небольшую парковку, печально сереющую в сгущающихся сумерках обнаженным асфальтом. Заглушив мотор, я на какое-то время оказался в полнейшей тишине.

Ливень, бьющий в ветровое стекло, начал стихать, однако все еще продолжал по инерции швырять в притихшее авто отдельные капли, будто давая понять, что ни за что не оставит в покое этот унылый городок.

В жилых домах на Кахлуа-роуд понемногу зажигался свет – то тут, то там вспыхивали тусклым тыквенным сиянием мутные, орошенные дождем окна. Когда на фасаде мотеля, дважды призывно моргнув, рассыпалась сотнями искр неоновая вывеска «Ночь у Тэда», я наконец очнулся от своих раздумий и со вздохом толкнул дверцу патрульной машины.

Путь до дверей мотеля занял меньше пары минут, однако стоило мне выбраться из авто наружу, как где-то высоко над Дарк Маунт, в самой гуще стальных туч, оглушительно грянул раскат грома, после чего на мою голову внезапно полило словно из ведра.

Сердито пыхтя и отряхиваясь, я спешно ввалился в фойе и лишь после этого понял, что забыл прихватить с собой отчет коронера о вскрытии трупа Мэдисон Брайт. Громко чертыхнувшись под нос, я приоткрыл стеклянную дверь и выглянул.

Ливень, остервенело рыча как разъяренный зверь, трепал несчастные деревья на обочине, попутно заливая шоссе галлонами холодной воды. Небо, еще недавно озаренное оранжевыми лучами заката, пробивающимися сквозь облачное полотно, теперь казалось кромешно черным.

Поежившись, я решил переждать грозу в номере и захлопнул дверь, втайне понадеявшись на то, что Фрэнк поступит таким же образом, и не станет соваться в пучину ненастья.

– Добрый вечер, Алекс, – вежливый женский голос прозвучал из-за спины настолько неожиданно, что заставил меня вздрогнуть. – Кажется, погода снова совсем нас не радует. Если вам понадобится просушить одежду, я буду здесь, внизу.

– Добрый вечер, Кларисса, – рассеянно пробормотал я. – Конечно… Спасибо.

Она улыбнулась в ответ и мне почудилось, что ее белоснежная кожа подернулась легким румянцем.