– Отлично, – произнес Миллер, подхватывая тяжелый чемодан обеими ладонями и укладывая его к себе на колени. – Я заметил, что на своем посмертном снимке Мэдисон позировала на шоссе с ремешком на запястье. Думаю, это были наручные часы.

– И что с того?

Я неспешно рулил по мокрому шоссе, ощущая, как нарастающий голод путает все мои мысли. Во рту давно пересохло, и сейчас я готов был продать душу за кружку горячего кофе со сливками.

– То, что труп в яме валяется с двумя голыми запястьями.

– Думаешь, убийца стащил с нее наручные часы?

– Вряд ли, – детектив покачал головой и поднес снимок поближе к глазам. – Скорее, наш покойный мистер Вайд снял их с ее руки. Альварес упоминал, что заприметил у Вайда несколько пар наручных часов.

– Но зачем ему это делать?

Я скосил зрачки и уставился в сосредоточенное лицо напарника. Однако тот продолжал молча изучать фотографию, зажатую между изящных худых пальцев, не сразу удостоив меня ответом.

– Возможно, он хотел использовать часы как улику, – отрешенно протянул Миллер, слегка пожав плечами. – Или просто-напросто спятил. Мы до сих пор не знаем, что произошло на шоссе и что именно увидел там Стэнли Вайд.

Черная муть, обволакивающая мое тело со всех сторон, настырно пыталась забиться в ноздри и проскользнуть в мой рот, поэтому я что есть сил стискивал зубы и старался не дышать. Я будто парил посреди бесконечной невесомости, раз за разом опускаясь обнаженной спиной на нечто огромное, незримое и упругое.

– Есть какие-либо изменения?

Голос прозвучал едва слышно, отразившись многослойным эхо от обрывков моего пульсирующего болезненными волнами сознания, словно доносился издалека. И я тут же догадался, что этот звук исходил из какого-то другого, недоступного мне мира.

– К сожалению, сэр, мы бессильны. Его организм по-прежнему не реагирует на медикаменты.

Второй голос явно принадлежал молодой женщине. Она говорила спокойно и уверенно, но я все же отчетливо уловил в ее интонации растерянность.

– Значит, он в коме? – произнес первый голос, и последнее слово рассыпалось на сотни бесконечно повторяющихся в моей голове фрагментов.

– Не совсем, – женщина шумно выдохнула, отчего внутри моих барабанных перепонок разразился оглушительный шторм. – Он пребывает в определенном вегетативном состоянии, однако оно не имеет ничего общего с комой. Видите ли, сэр… Мы понятия не имеем, что с ним происходит.

– Что все это значит?

В грубом голосе мужчины явственно прозвучало нескрываемое раздражение. Очевидно, ему не понравился этот ответ.

– Сэр, все клинические исследования показывают, что Фрэнк Миллер имеет некоторые… – женщина замялась и ее неуверенная фраза резко оборвалась. – Сэр, при всем уважении, здесь мы ничего не можем поделать, поскольку привыкли иметь дело с обыкновенными людьми.

Я ощутил, как плотная черная масса подо мной мелко всколыхнулась. А затем из ее недр выскользнули длинные, змееподобные черные пальцы, тянущиеся отовсюду, как извивающиеся щупальца.

Прочно обхватив мое тело, они легко скользили по голой коже, будто лаская меня. Я попытался шевельнуться и стряхнуть с себя кошмарные обрубки, однако вместо этого лишь еще сильнее увяз во влажном сгустке тьмы.

«Тише, Фрэнк», – прошелестел вкрадчивый голос прямо внутри моей головы. – «Здесь ты в безопасности. Ты дома, Фрэнк…»

Пальцы, выныривающие прямо из густого морока подо мной, продолжали поглаживать мою онемевшую спину, словно стараясь убаюкать и вернуть мое сознание в оковы сонного оцепенения.

– Что вы хотите этим сказать, Лорен?

Уловив каким-то образом далекие обрывки незнакомого голоса, щупальца, снующие по моему телу, наконец остановились. Встревоженно замерев, будто бы не понимая, кто посмел нарушить это мертвое царство морока, они взвили свои кожаные безглазые головы вверх, и на несколько мгновений я ощутил долгожданное облегчение.

– Я хочу сказать, сэр, что с этим пациентом происходит нечто странное, – прокатилось тихое эхо, всколыхнув поверхность вездесущей черной мути. – Огнестрельное ранение было смертельным и абсолютно точно не поддавалось лечению. Сэр, его мозг почти полностью разрушен, однако он продолжает самостоятельно дышать и каким-то образом… Каким-то образом, его организм исцеляет себя самостоятельно.

– Значит, вы не можете внятно объяснить мне, что именно происходит с Фрэнком Миллером?

В вопросе, молниеносно разбившемся на отдельные фрагменты, сквозила холодность. Казалось, хозяин грубого мужского голоса уже едва мог скрывать нарастающее раздражение.

– Нет, сэр, – женщина невольно вздохнула, и мне показалось, что эта фраза прозвучала прямо надо мной, хотя вокруг по-прежнему расстилался лишь скользкий мрак. – Разрывная пуля, очутившаяся в его мозгу, должна была привести к неизбежному летальному исходу. Однако его мозг не только не погиб, но и начал самовосстанавливаться. Никогда прежде я не встречала ничего подобного. Мне нечего ответить вам, сэр.

Щупальца, замершие от изумления, наконец очнулись. Одни из них вновь заскользили по моей спине, опутывая своими отвратительными, склизкими отростками. Несколько длинных черных пальцев ринулись к онемевшей, будто зажатой в тисках, голове, после чего, аккуратно нащупав пульсирующий болью висок, принялись нежно поглаживать мою саднящую кожу.

Я мечтал вырваться из ужасающего плена и всеми силами старался сопротивляться, мысленно умоляя свое тело повиноваться, но снова и снова только глубже проваливался в живую мутную жижу, напоминающую густое черничное желе.

– Лорен, подготовьте пациента к перевозке, – произнес знакомый голос, нарушив долгую тишину. – И проследите, чтобы после нашего отъезда все документы были уничтожены. Никто не должен знать о том, что вы рассказали мне во вчерашнем телефонном разговоре.

– Хорошо, сэр, – откуда-то сверху прокатилось волной приглушенное эхо. – Я могу сопровождать Фрэнка Миллера?

– Я уже организовал ваш экстренный перевод из больницы и спешно уладил все бумажные дела, как мы и договаривались. Вы поедете с нами и возглавите специальную медицинскую команду, выделенную для круглосуточного наблюдения за этим пациентом.

Диалог оборвался, и меня поглотило привычное забытие – опутало своими ледяными щупальцами, утащив в бескрайнюю черноту, и я вновь потерял ощущение реальности и времени, чувствуя лишь скользящие касания вездесущих длинных пальцев.

Мне казалось, что каждая секунда, проведенная в этом ужасном месте, тянется невыносимо долго. Однако одновременно с этим меня не покидало стойкое ощущение того, будто я несусь на невероятной скорости сквозь какой-то непроглядный, тускло мерцающий миллионами блестящих точек морок, не имея возможности пошевелить даже одним мускулом своего тела, так внезапно оказавшегося для меня каменной ловушкой.