«Наверное, это было чудесно!»

– А почему это место не рушится? – спросил Тафф. – Если оно было погребено под землёй последние две тысячи лет?

– Потому что тут использовали магию, чтобы сохранить его навеки, – сказала Сафи. – Может, надеялись, что рано или поздно Сейблторн снова откроется.

– А может быть, его просто очень любили, – произнесла Кара. – Иногда дело просто в этом.

Тут не было ни паутины, ни разбегающихся из-под ног насекомых. Полы даже не запылились. Кара отворила одну из дверей, отчасти ожидая увидеть сидящих за ней учеников, с любознательными лицами, застывшими во времени. Однако увидела только ряды парт и стульев, и в центре – нечто вроде большого стеклянного шара.

– Ух ты! – сказал Тафф. – А это что такое?

Кара затворила дверь.

– У меня такое ощущение, что если мы примемся обследовать эти классы, мы задержимся очень надолго! Давайте-ка не отвлекаться.

В конце коридора была широкая лестница в несколько маршей, которая вела в большое пространство – очевидно, вестибюль. Сафи заметила высоченные красные двери – главный вход, – открыла их и обнаружила за дверью утрамбованную землю, которая держалась на той же магии, что мешала Рогатой библиотеке опуститься на крышу. Прямо на стене напротив этих дверей был нарисован портрет странного на вид человека в зелёной мантии. У него не было ни волос, ни бровей, а поперёк левой половины его лица тянулось тёмное родимое пятно, как будто половинчатая маска.

На камне под портретом было высечено: «МИНОТ ДРАВАНИЯ, ДИРЕКТОР».

– А я его себе совсем не так представлял, – заметил Тафф.

Сафи пожала плечами.

– Ну должен же он был как-нибудь выглядеть. Почему бы и не так?

Они миновали несколько статуй на мраморных пьедесталах. Имена были Каре незнакомы, но, по-видимому, то были знаменитые выпускники Сейблторна. Больше всего ей понравилась женщина по имени Азореан, верхом на гигантском волке, размахивающая деревянным посохом. Дети миновали высокую арку, ведущую в длинную столовую. На круглых столах так и стояли пустые блюда, лежали столовые приборы. В стенах были ниши для очагов. На чёрной опоре в центре комнаты висел котёл, такой громадный, что готовить в нём что бы то ни было можно было не иначе, как с помощью стремянки (сложенная стремянка стояла рядом). На дальней стене был изображён сам этот зал. Роспись дала Каре представление о том, как тут всё должно было выглядеть: сотни учеников, теснящихся на скамьях, некоторые негромко беседуют между собой, другие уткнулись в раскрытые книги… И люди в зелёных вуалях, которые разливают в кубки воду и накладывают еду.

Сердце у Кары упало.

– Помните, что говорила Риготт? Про то, что не хотела надевать зелёную вуаль? Вот что она имела в виду! Те, кто не выдержал Разделения, становились слугами! Им даже не позволяли открывать лицо!

Каре не хотелось и думать о том, что Риготт могла быть в чём-то права, но сама мысль о том, что ученика могли обречь провести остаток жизни в услужении, была…

И тут она услышала шаги.

Шаги доносились откуда-то сверху, отчётливо слышные в пустынных коридорах. Каблуки, клацающие по каменным полам. «Больше одного человека – может быть, двое или трое. Всё ближе и ближе…» По счастью, в столовой царил полумрак, и спрятаться было где. Кара толкнула Сафи с Таффом в глубину зала, а сама скорчилась за опорой котла: она хотела затаиться поближе ко входу, чтобы увидеть преследователей, когда те покажутся. Шаги звучали всё громче. Кара услышала, как Сафи достала из сумки гримуар.

Они ждали.

На дальней стене коридора выросли две тени, высоченные, как великаны. Каре на миг вспомнились темноеды из Чащобы. А потом на свет выступили близнецы, которых они видели в шатре Риготт. У них был один гримуар на двоих, и они держали его раскрытым перед собой.

Кара отвернулась, прижалась спиной к котлу. Она была уверена, что близнецам её никак не разглядеть с того места, где они стояли, тем не менее она изо всех сил старалась дышать как можно тише. Она увидела зелёные глаза, что смотрели на неё из-под стола в дальнем конце зала, и отчаянно замахала руками: «Погоди, погоди! Не используй заклинаний!» Может быть, Кара была неправа. Может быть, противника лучше было бы застать врасплох. Но сама мысль о том, чтобы сойтись с близнецами в магическом поединке, приводила её в ужас. Почему-то из всех ведьм, что были в её воинстве, Риготт именно этим двоим поручила стеречь вход в её шатёр, а теперь вот и последовать за детьми в Сейблторн. Очевидно, Риготт считала, что в этих близнецах есть нечто особенное. И Каре не очень-то хотелось выяснять, что именно.

Она рискнула выглянуть из-за котла и увидела, что близнецы вошли в столовую. Обе были полностью сосредоточены на гримуаре – оно и к лучшему, потому что, обернувшись, Кара увидела, как Тафф перебежал к большой двери в дальнем конце зала. Он спрятался за соседним столом и замахал руками, чтобы они тоже шли к нему. Сафи была близко, но всё равно это выглядело рискованным. А вот Каре придётся пересечь открытое пространство. И тогда уж близнецы её точно заметят.

«Иди! – одними губами сказала Кара Сафи. – Я догоню!»

Сафи замотала головой. Кара настойчиво указала на заднюю дверь, а потом её осенило и она подняла палец: «Погоди секундочку!» Она пошарила у себя под ногами и нащупала маленькую щепочку – должно быть, часть тех дров, что когда-то пылали под котлом. Как и всё остальное в Сейблторне, щепочка за прошедшие тысячелетия нимало не изменилась. Кара замахнулась выпрямленной рукой и перекинула щепочку через котёл, в сторону входа в столовую. Щепочка со стуком упала на стол и опрокинула оловянную кружку. Близнецы отвлеклись всего на секунду, но этого хватило. Сафи выскочила из своего укрытия и шмыгнула за дверь вместе с Таффом. Тафф задержался и озабоченно взглянул на сестру. Кара улыбнулась и помахала ему:

– Иди, иди! Я сейчас!

Он исчез. Кара вздохнула с облегчением.

Осторожно выглянув из-за котла, она увидела, что близнецы смотрят в свой гримуар, как на карту – так же, как делала Бетани. Они шагали напрямик через зал, строго в ногу, пока не очутились прямо напротив Кариного укрытия. Она скользнула вдоль котла влево, стараясь, чтобы котёл оставался между ней и близнецами. И выглянула снова. Близнецы развернули книгу, как разворачивают карту, чтобы лучше сориентироваться, и кивнули в знак того, что всё правильно.

И направились к двери в дальнем конце зала.

«Риготт нужна Сафи! Вот почему они здесь. Вот кого выслеживает гримуар. Я не могу допустить, чтобы они её схватили!»

Кара бросилась бежать.

Её шаги отдавались гулким эхом, но её это устраивало – ей, собственно, это и было нужно. Кара старалась производить как можно больше шума, чтобы отвлечь близнецов. «Места тут много! Оторвусь от них, вернусь обратно и найду Сафи с Таффом. Добегу до арки – сверну налево, к лестнице. Если бежать достаточно быстро, они даже не поймут, на каком я этаже…» Она услышала, как близнецы читают заклинание из гримуара. Не в один голос, нет – одна начинала фразу, другая заканчивала, их уродливые языки выговаривали корявые, немыслимые слова. «Это единственный язык, которым они владеют», – подумала Кара, и тут один из круглых обеденных столов покатился и стал поперёк арки, перекрывая ей выход. Девочка попыталась было протиснуться мимо – и отшатнулась: деревянная столешница раздалась, открыв пасть, полную острых зубов-щепок. Скамьи поехали через комнату и встали вокруг стола, превратившись в руки и ноги; жестяные тарелки прыгнули на те места, где следовало быть глазам. Пока новоявленное творение неуверенно поднималось на ноги, тарелки раскалились докрасна и отпали, оставив на дереве жуткие чёрные круги, которые замигали, обретая способность видеть.