И в третий раз ему не дали договорить. Теперь это был сержант-сапер, который попал в Сабурро совсем недавно. Он принимал участие в действиях итальянской саперной группы в Ираке. Однажды под Басрой силы сопротивления неожиданным налетом выкосили половину его отряда. Он выжил чудом. С тех пор ему, в общем-то, было наплевать на всякие титулы и полномочия. Он руководствовался лишь здравым смыслом. И задумка радиоведущей казалась более чем приемлемой. На войне, как на войне. Сабурро вел бой с самым страшным врагом, которого только можно представить. И в этой битве, кажется, проигрывал.

– Слушайте, как вас там, – передразнил он Сибелиуса. – Если не можете ничего решить сами, позвольте это сделать другим.

Если бы даже сейчас Сибелиус верно оценил ситуацию, его судьба могла сложиться по-другому. Но чиновника охватил гнев.

– Жандарм! Чего вы застыли? Арестуйте всех троих! Разве не видите, что происходит? Шайка прощелыг решила узурпировать власть, чтобы воспользоваться случаем и нажиться… Или вы с ними заодно?

Капитан жандармов нервно облизнул пересохшие губы. Ему явно не хотелось впутываться в эту историю с помощником мэра, потому что для него тот по-прежнему олицетворял власть, которую жандарм, получавший жалованье от муниципалитета, должен был защищать. С другой стороны, он тоже недоумевал: как же так? Тысячи жителей города нуждаются в помощи, в продовольствии и медикаментах. Меры, что они придумывали на ходу, сообща, озвученные затем Кларой Гуччо, выглядели единственно возможными в сложившейся ситуации. Сейчас он мысленно проклинал ретивого чиновника за его несговорчивость и упрямство, а еще больше проклинал тот момент, когда решил войти с двумя военными в аппаратную, откуда доносились шум и ругань.

– Жандарм, исполняйте то, что вам приказывают! – Голос Сибелиуса сорвался на фальцет, его щеки пунцово пылали от ярости.

– У вас есть ордер на арест кого-то из присутствующих? – быстро перехватил инициативу полковник, также обращаясь к жандарму.

– Н-нет, – запинаясь, выдавил тот.

– Может ли указание городского чиновника заменить собой судебный ордер?

Понимая, в какую пропасть скатывается ситуация, капитан жандармерии опустил взгляд.

– Я не позволю! При чрезвычайном положении в отсутствие мэра его обязанности…

– Заткнись, – коротко посоветовал сержант.

– Синьора Гуччо, вы наемный работник или являетесь владелицей этой радиостанции? – Теперь полковник вышел вперед, оказавшись между Кларой и оторопевшим Терцой.

– Совладелицей, если быть точной. – Клара пожирала жалко трясущегося бюрократа ненавидящим взглядом, в котором перемешались и личная обида, и обида за родной город и его жителей. – Пусть выкатывается из моей студии и уходит командовать другими чистоплюями!

– Сучка! Да ты… Жандарм!

– Господин чиновник, хозяйка просит вас удалиться.

– Судья даст мне разрешение, как только я обращусь! – Голос Сибелиуса снова начал набирать силу. – Мне…

– Достаточно. Пусть каждый получит свое. Прошу вас, сержант, проводите его. Здесь есть запасной выход?

Взгляд мужчины, сохранявший гипнотическую силу, неожиданно пробежавшая под глазом рябь нервного тика – все показывало, что полковник принял решение, и ответ Клары будет означать лишь одно: доверяет она или нет этому человеку? Готова ли она вместе с ним, плечом к плечу, биться за жизнь города?

– Налево по коридору. Выход во двор, к радиовышке. А потом…

Она запнулась, потому что сразу за ограждением был обрыв.

– Идите к черту! – Терца в ярости брызнул слюной, упуская свой последний шанс на спасение.

Полковник сделал едва заметный кивок, и сержант тут же ловким движением завел руку чиновника за спину, толкая кисть так, что тот вынужден был двигаться вперед. Стеклянная дверь запасного выхода была открыта дрожащим жандармом, который бормотал что-то невразумительное в ответ на истошные призывы о помощи. Едва дверь закрылась, все увидели первую яркую вспышку.

Попадание молнии обратило чиновника в соляной столп. Вторая молния прошлась от макушки до пят, разветвляясь на два канала, словно пригвоздив его к земле белыми спицами. Сибелиус Терца больше не кричал, он был мертв, хотя оставался стоять с открытым ртом. Одежда начала тлеть, и неожиданно оказалось, что на голове у него больше нет никакого волосяного покрова.

Третья молния хлестнула откуда-то сбоку, заставив тело несчастного сложиться под острым углом. Пару секунд мертвец светился, как галогенная лампа, а потом в него ударило сразу несколько молний-убийц. Те, кто обрек его на смерть, зажмурились от блеска огненного потока.

Когда они открыли глаза, на том месте, где стоял Терца, лежало нечто бесформенное, с торчащими во все стороны обгорелыми отломками.

После восхода и до заката нельзя выходить на улицы. Кто-то решил нарушить этот закон. Небесным убийцам было безразлично, нарушить по собственной воле или с чьей-то помощью.

По щекам Клары текли слезы, хотя она этого даже не чувствовала. Жандарма продолжало колотить. И только полковник с сержантом оставались невозмутимы. Первый, потому что предполагал такой исход с самого начала. Ему сразу стало понятно, что появление любого бюрократа на радиостанции способно сделать напрасными все усилия, которые приложены для спасения и помощи жителям города. Второй, потому что ему приходилось видеть смерть и более достойных, в его понимании, людей.

– Клара, – полковник обнял ее за плечи, – у тебя много работы… – Быстрое движение глаз в сторону впавшего в прострацию жандарма. Сапер кивнул в ответ, доставая из кармана плоскую флягу, привычным движением свинчивая крышку. Запахло спиртом. – Идем, девочка. Город ждет тебя.

Штурвал ударил по рукам, передав судорожное дерганье элеронов и хвостового оперения. «Сессну» повело вправо, к облаку. К счастью, скорость оказалась достаточной, чтобы авиетка успела его обогнать, поэтому нового контакта не произошло. К несчастью, хватило и одного прикосновения.

Крейг взглянул через плечо и увидел, что край правого крыла словно наспех обрезан гигантскими ножницами. Не менее сорока–пятидесяти сантиметров конструкции просто исчезли. Вместо веретенообразной окантовки и части внешнего пера элерона шла волнистая линия. Туристы взвизгнули одновременно с трелью сигнала опасности. «Сессну» стало заносить еще сильнее, разворачивая вдоль оси движения. Авиетка шла со значительным креном, теряя высоту. Стрелка альтиметра начала обратное движение.