Тогайранка посмотрела на Астамира, безмолвно спрашивая у него совета. Как ей поступить? Возвращаться в Дариан-Дариалл и поднимать людей, призывая их помочь Маду Ваадану? Как у нее язык повернется сделать это после того, как бехренцы на протяжении более десяти лет жестоко угнетали тогайру?

— Не стоит ничего предпринимать раньше времени, — отозвался мистик и добавил, обращаясь к испуганным посланцам: — Возвращайтесь к ятолу Ваадану и спросите, чем Бринн Дариель может ему помочь.

— Он уже объяснил нам, какая помощь ему требуется! — воскликнул Пароуд. — Ему нужны солдаты, все, которых Тогай сможет выставить, и как можно быстрее!

— Тебе не кажется, что ты слишком много берешь на себя? — холодно уронила Бринн, и ее тон заставил Пароуда отпрянуть.

Что-то ей в этом человеке не нравилось. Бехренцы в массе своей были людьми, прежде и больше всего преданными своей родной провинции, а уж потом стране в целом. Пароуд, уроженец Косиниды, только что горячо ратовал за помощь, которая будет способствовать поражению правителя его провинции. Возможно, тут скрывается какой-то тайный умысел, рассудила тогайранка. Хотя не исключено, что этот человек надеется, что ятол Маду Ваадан поторопится заменить ятола Перидана на другого, более надежного человека из Косиниды.

В конечном итоге все это имело не такое уж большое значение для Бринн. Понимая, что в основе беспорядков в Бехрене лежат козни и интриги людей, занимающих в стране самое высокое положение, она снова напомнила себе, что необходимо действовать с величайшей осторожностью.

— Ситуация производит впечатление крайне неустойчивой, — заговорил Астамир, уже в который раз как бы прочтя мысли подруги. — Давайте выясним все, что удастся. Может быть, Бринн и Аграделеусу стоит явиться к ятолу Бардоху с визитом. Не исключено, что тогда он умерит аппетит, а ятол Перидан призадумается, стоит ли связываться с человеком, способным на столь опрометчивые поступки.

— Вполне возможно, — ответила Бринн, по-прежнему не сводя пристального взгляда с Пароуда.

Ее терпение по отношению к нахальным бехренцам может и закончиться. Да, она хочет, чтобы в Бехрене правил кто-нибудь вроде ятола Маду Ваадана, у которого хватило мудрости заключить мир с тогайру. Но добровольно он этого, конечно же, никогда бы не сделал. Так что должен существовать предел подобной сомнительной дружбе.

Недалеко от гавани Хасинты, на военном корабле, над которым реял флаг Хонсе-Бира, аббат Олин и герцог Брезерфорд внимательно слушали рассказ магистра Маккеронта об изменении ситуации в Хасинте.

— Маду Ваадан в ужасе, — заметил Маккеронт. — Он прекрасно понимает, что, если ятол Де Хамман потерпит поражение, нападение Бардоха на Хасинту станет неизбежным. Маду Ваадан открыто просит любой помощи, которую мы сможем ему предложить. Однако по городу ходят слухи, что в поисках защиты он обращает взор и на запад, к Тогайскому Дракону и ее неистовым воинам.

— И тогайру откликнулись на этот призыв? — поинтересовался аббат Олин.

Самодовольное выражение исчезло с его лица при одной мысли о том, что Хасинта может найти помощь у кого-нибудь другого. В его распоряжении имелся целый флот, и воины, которые готовы в любой момент высадиться на берег, а также еще десять тысяч солдат могут пройти через перевал, зажав противника в клещи.

— Нет, — ответил магистр. — Пока не поступало никаких сообщений о том, что из Дариан-Дариалла выступили войска. Сомневаюсь, чтобы эта Бринн сумела быстро собрать такие силы, которые могли бы остановить ятола Бардоха. — Он усмехнулся с весьма самоуверенным видом. — Сомневаюсь также, что ей удалось поднять воинов на помощь Бехрену. Ненависть между этими двумя народами слишком глубока, несмотря на вынужденный мирный договор.

Судя по кривой улыбке на губах аббата Олина, эти новости явно его обрадовали.

— И, таким образом, Маду Ваадану не остается ничего, кроме как просить вас прийти к нему на помощь как можно быстрее, — закончил речь Маккеронт.

Старый аббат посмотрел на герцога Брезерфорда.

— Ты говорил с Майшей Дару?

Герцог кивнул.

— Как ты и предполагал, ятол Перидан встречался с ним после того, как заключил союз с ятолом Бардохом. Просил удвоить усилия.

— Он понимает, что ему следует делать?

— Мешки с драгоценностями в состоянии прояснить разум любого пирата, — угрюмо отозвался герцог Брезерфорд.

Аббат Олин рассмеялся и перевел взгляд на магистра.

— Ну, значит, так тому и быть.

— Так я могу заверить ятола Ваадана…

— Ни в чем его не надо заверять, — перебил Маккеронта аббат Олин. — Ятолу Ваадану придется подождать, пока я не решу, что настало подходящее время. Отчаяние Хасинты — наш верный союзник. В конце концов Маду Ваадан встретит нас с распростертыми объятиями. Я стану спасителем Хасинты, и, опираясь на это, мы добьемся всего, чего желаем.

— Будете обращать бехренцев в свою веру? — не скрывая скепсиса, осведомился герцог Брезерфорд.

Он пребывал в отвратительном настроении со времени своего появления в Энтеле и на всем пути сюда, в Хасинту, хотя аббат Олин предоставил ему в качестве флагманского корабля «Мечту Ротельмора», поистине самый великолепный корабль во всем флоте Урсала, включая и «Речной дворец».

— Будем искать общую основу наших религиозных учений, — наставительно ответил аббат Олин.

— Чтобы привести заблудших овец в свое стадо, — уронил герцог.

— Если угодно. Король Эйдриан желает получить Бехрен. Ну, мы и вручим ему эту страну. Все очень просто.

Брезерфорд с видом покорности судьбе отсалютовал, подняв кружку. Он прекрасно понимал, что у аббата Олина тут свой интерес. Да, молодой король полон амбиций, но этот поход на Бехрен — в то время как в самом Хонсе-Бире еще далеко не улажены все проблемы — в огромной степени был затеян потому, что отвечал страстному желанию аббата Олина.

Герцог достаточно долго вращался при дворе Урсала, чтобы отдавать себе отчет — Эйдрианом двигало прежде всего желание убрать Олина подальше; точно так он проделал это и с ним самим. Причем легче всего было выманить из Хонсе-Бира старого аббата, посулив ему Хасинту. Красивый ход, ничего не скажешь. Армия, тайно прибывшая из Хонсе-Бира, в состоянии защитить Хасинту и тем самым открыть Олину дорогу к захвату власти в Бехрене. И все же с тех самых пор, как власть в Хонсе-Бире сменилась, Брезерфорда, герцога Мирианского, словно ноющая зубная боль, снова и снова одолевали тревожные мысли.

У этой тревоги было имя: принц Мидалис.

— Это безумие, — прошептал Роджер. — Ты добьешься лишь того, что мы оба погибнем!

Смотритель не отвечал, слишком увлеченный разворачивающимся перед ним в высшей степени неожиданным зрелищем.

Гвардейцы Бригады Непобедимых и солдаты Урсала буквально заполонили городки Кертинелла и Ландсдаун. Никакого сопротивления они не встретили, поскольку, придя сюда из захваченного Палмариса, обнаружили, что большое число горожан просто покинули жилища.