Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее семья была не идеальной, так же пыталась наставить детей на свой путь, но последний выбор всегда оставался за ними. И честно, они ему нравились, все — от ворчливой бабули до деловых родителей. Рауль был бы рад приезжать к ним на месяцок-другой, приглашал бы их в свой дворец, если бы он не был похож на побитую временем скалу…
Теперь он вспомнил Пик Наутура и их бесстрашную вылазку в заброшенный замок. Если бы только другие драконы видели, что там было на самом деле… Но нет, они бы только сказали, что во всем этом виноваты люди — в скелетах, которые лежали в печах, в свержении тиранов, люди, только люди, а не поступки драконов.
Уже ближе к концу исследования Мари его поцеловала. Как учил Фаетон, принц подошел к этому со всех научных подходов, какие только знал. Почему это случилось? Она вроде как не покоряла его, хоть и знала тайну, но никаких прав на Рауля не заявляла. У них до этого не было свиданий, за руку не держались (Ванесса предложила поцеловаться только на третьем), какое основание у всех этих внезапных чувств?
Он не мог понять, сколько бы не спрашивал, с какой бы стороны не подбирался. Вообще, им было все равно друг на друга — просто однокурсники, которые иногда общаются в кафетерии. Потом он стал парнем подруги, что вроде как было у людей подобно родству, затем они поговорили по душам и нашли что-то общее для друг друга, а тогда вот так сразу перескочили на любовь.
Вспомнились слова его матери, то, как она описывала эти чувства. "Любовь приходит тогда, когда ты не можешь контролировать свою жизнь. Даже те драконы, что похищали самую красивую пару, не задумываясь о генах, которые получат их дети, и те, что искали исключительно драконов, в следствии чего вымерли, лучше драконов влюбленных. Любовь выбирает без логики, всяких больных, худородных, еще и требует от них взаимности! Влюбленные не могут основать сильный род, не могут взять верх, им место среди прислуги, если не в рядах рабов".
В одном покойная королева оказалась права. Это чувство приходит внезапно и не особо-то думает о будущем. Даже сейчас, зная, что Мари считает его предателем, понимая, что он не может погубить жизнь девушки, оставив ее жить в мертвых землях девятого Пика, парень все равно представлял, как они могли бы пойти на очередное свидание, или даже пожениться. И эти мечты — всего лишь мысли, никак не влияющие на реальный ход событий, помогали ему не сойти с ума в каменном гнезде.
Иногда помимо собственных рассуждений принц слышал разговоры стражей, чаще всего — жалобы на работу и примитивные анекдоты, но иногда что-то ценное. Он не знал, куда прилепить эти кусочки пазла, но был уверен, что они пригодятся в последующем.
— А разве есть выбор? Род правителей мертв, остался только этот хилый ящер и господин Джеральд. — Перебрав на работе с элем заявил один.
— Между ними двумя все уважающие себя драконы выберут Джеральда. — Подтвердил второй. — Но и этих, желающих мира с людьми, немало. Мы могли бы позволить им уйти к людям, раз так хотят, и если те их перебьют — не наши проблемы. А если останутся, внедряться в ряды рабов будет еще проще.
— Среди этого меньшенства много родственников тех, кто больше всех поддерживает старые порядки. Отец нашего главнокомандующего, братья величайшего на сегодня мага, и моя сестра… Не хочу отпускать ее к людям, они же наверняка убьют!
— Ради высшей цели…
— Да даже если так, никто не хочет убивать родню, даже Джеральд сомневается.
А ведь Рауль о таком не подумал! Он мог бы забрать с собой тех, кто хочет мира, а остальных оставить грызть камни и ненавидеть все вокруг. Так было бы справедливо, Берге хотел стать справедливым королем. Только вот стражи оказались правы, у драконов было очень странное отношение к родственникам, ну, тем, что не являлись людьми-консортами. Они могли унизить их, покорить, проигнорировать и оставить один на один с бедой, но никогда убить. После падения восьми Пиков ящеры так испугались вымирания и силы людей, что одностайно приняли закон, запрешающий убивать других драконов. Исключением являлись лишь предатели.
Так вот чего хочет его кузен! Не убивать в тайне или чужими лапами — не в его стиле, но чтобы убить придраконно (А вы думали, прилюдно? Людей туда не пустят) надо доказать, что Рауль предатель, и что он не просто жил среди людей, и не только общался (ведь таким и конкурент промышлял) а именно делал что-то против их народа. Зная интеллект кузена, такое могло затянуться лет на десять.
Это была хорошая теория, но ее так же разрушили стражники, даже не нарочно. В очередной раз напившись на однообразной работе, они рассказали сами себе новые подробности. А даже если Берге слышал, что он мог сделать, будучи в заточении?
— Но мне не нравится, что все будет как раньше. Сколько можно воровать еду у людей, натыкаясь на драконоборцев? Пускай этот хилый, миролюбивый принц не может доказать свою силу, его ведь готовили для того, чтобы вернуть жизнь на девятый Пик.
— Да, он мог просто убежать, чтобы жить среди людей, забыть о своем праве на трон, но вместо этого поступил в их лучшую академию. Возможно, он не просто так учился именно на мастера артефактов?
— Вот-вот. Даже его противники считают, что он мог бы сделать новый артефакт и вернуть нам былую жизнь. Конечно, хорошо быть победителями, и драконы заждались новой войны с людьми, но куда важнее не умереть от голода, может, этот малый не так уж и плох…
А ведь стражи оказались правы! Вообще-то он не знал, как исполнит свое предназначение, мать так и не успела рассказать, что он должен сделать, но обучение в Химмельзоне подтолкнуло на правильный путь. Их с Мари курсовой проект должен был помочь всем — и жителям Штерсена, и обитателям девятого Пика. Возможно, это стало бы началом примирения между двумя народами, так как мертвый город больше всего пострадал от старых войн, а голод и нужда только усиливали ненависть драконов.
Но ведь Джеральд тоже был в курсе их
