– Что прочитала? Удовлетворена? – спросил он так злобно, что эта его злость вдруг передалась и мне.

– Удовлетворена. Хороню потусоваться в клубе, ноги не оттопчи!

– В каком еще клубе? – не понял Данин отец.

– В «Орхидее», – с потрохами сдала я Клоуна. – Они там сегодня собирались веселиться. Вы не знали, дядь Дим?

– Нет. Данька, ты же сказал, что сегодня с ночевкой к Володьке идешь, чтобы вопросы по физике повторить вместе! – Его отец повернулся к нам.

Клоун лишь презрительно хмыкнул и так посмотрел на меня, что на моих щеках вспыхнул румянец. Я осторожно, чтобы дядя Дима не заметил, показала Матвееву средний палец.

В результате Клоун ни в какой клуб не пошел – отец наорал на него и до первого экзамена посадил под домашний арест. Наверное, Даня хотел меня прибить за это, но виноватой я себя не чувствовала. Чувствовала лишь злость.

«Топы»? Возомнили себя лучше других? А ведь так мило улыбались всем тем, кого считали ниже! И кто у него там для души? Он что, встречается с двумя девушками? Это все не только злило, но и расстраивало – мне казалось, что Клоун, хоть и тот еще придурок, но какой-то светлый, что ли. Добрый. Теплый. И хотя бы чуточку верный. Он всю жизнь обожал одного и того же супергероя и не предавал его, коллекционируя фигурки только с ним. Не менял его ни на каких других, даже более крутых, сколько бы мультиков ни просмотрел и комиксов ни прочитал. Неужели он не может хранить верность девушкам?

Я не думала, что маленький Данька вырастет в такого баклажана. Или… Юля говорила о Каролине? Может быть, она царит в его сердце? Вся такая солнечная, воздушная, с позитивными улыбочками – смотреть тошно. Неужели Даня все еще влюблен в нее?..

Я опять разревелась из-за него – тихо, в подушку. Но когда уснула, мне привиделось, что мы снова дети. Идем вместе по летней, нагретой солнцем улочке, держим эскимо на палочке. А он говорит важно: «Пипетка, мама сказала, что я вырасту и смогу на тебе жениться. Знаешь зачем? Чтобы ты мне каждый день готовила, убирала за мной, стирала и делала за меня уроки».

А когда я проснулась, вспомнила, что такое действительно однажды было. И снова зашмыгала носом. Однако у меня не было времени страдать. Наступили экзамены. Из-за них я потеряла кучу нервных клеток и некоторые сдавала с затуманенной от страха головой и дрожащими пальцами, боясь поставить в бланке лишнюю черточку. Я впервые в жизни стала пить успокоительные средства, потому что постоянно нервничала. Я устала так, что мне больше ничего не хотелось, и репетиции в школе перед выпускным только добивали, хоть и были редкими.

Однако все мои труды не прошли зря – экзамены я сдала хорошо, получила отличные баллы и заработала серебряную медаль. Матвеев также сдал все превосходно. Не то чтобы я следила за его успехами, но мне почему-то важно было знать, как у него все проходит. Себе я говорила, что просто не хочу быть хуже, но… Если честно, я волновалась за него.

Приближающийся выпускной вечер не радовал – страшно было прощаться со школой и идти дальше. Казалось – один неверный шаг, и я оступлюсь с узкой дороги и упаду в пропасть, из которой уже не выбраться. Нервное напряжение дало свое. В какой-то момент я даже сказала маме, что не хочу на выпускной. И никуда не хочу.

Расшевелила меня Таня, сдавшая сессию, – она потащила нас с Ленкой, которая тоже безумно устала, по магазинам, мы прикупили там к выпускному кое-какие аксессуары, а потом сидели в уютной кофейне и пили мятный раф.

– Смотрю на вас, выпускницы, и плакать хочется, – весело сказала Танька, неунывающий человек. – Вот я в прошлом году устроила вечеринку для подружек в честь окончания школы, а вы ходите с бабой Таней по магазинчикам и носы опустили!

– Какой бабой Таней? – фыркнула Ленка. – Ты же старше нас на год.

– А мне кажется, что на целую вечность. Вы уже выбрали себе парня на выпускной?

– Мы не в американском фильме живем, – усмехнулась я. – У нас никто парами на выпускной не ходит.

– Ну и что? Все равно нужно присмотреть себе какого-нибудь симпатичного типа, чтобы весь выпускной был рядом. Вот, кстати, как там у тебя с Данечкой дела? Я попросила Виктора еще немного помочь. Помог? – И она захлопала ресницами.

– Так это из-за тебя он ко мне приезжал да названивал? – изумилась я.

Сестра кивнула.

– Помог, – скрипнула я зубами. – Пожалуйста, больше не проси его ни о чем. И деньги не трать.

Таня и Лена лишь переглянулись. Домой мы пошли уже после заката.

– Пригласи его на танец, – говорила сестра наставительно, перед тем как попрощаться со мной. – А что? Терять тебе нечего. Он не откажет. И в танце зажми его где-нибудь и поцелуй. Не хочешь? Тогда хотя бы просто пригласи.

Я сказала, что приглашать его точно не буду, однако ее мысль засела в моей голове. Пригласить. Даню. На танец. И я снова и снова вспоминала, как мы танцевали в спортзале.

В ДЕНЬ ВЫПУСКНОГО лил сильный дождь – как из ведра. По небу ползли огромные грозовые тучи, то тут, то там с громом сталкиваясь и пуская меткие стрелы молний. Дул северный ветер, всюду мутнели лужи, и было как-то по-особенному тоскливо, хоть волком вой. Все приезжали к школе на машинах, боясь испортить наряды, прически и макияж, но затянувшийся ливень все равно умудрялся намочить платья и брюки. У какой-то девочки под порывом ветра улетел зонт, и до школьного крыльца она добежала с намокшей головой, а чья-то мама угодила в грязь новыми туфлями. В общем, не погода, а благодать. Самое то для прощания со школой.

Мы тоже приехали на машине. Папа, который в школе, кажется, был всего лишь несколько раз, открыл дверь и под руку, держа надо мною зонт, довел меня до входа. Я в первый раз в жизни надела вечернее, в пол, платье, которое приходилось приподнимать, чтобы не намочить в лужах.

Мятно-бирюзовое, шифоновое, с пышной летящей юбкой и облегающим лифом, украшенным белоснежным крупным кружевом… Я сразу влюбилась в него, случайно заметив в витрине торгового центра, – оно было модным, но без пошлой вульгарности, легким и изящным. Кроме того, оно мне неожиданно подошло – село почти идеально. Стоило, правда, это платье немало, по крайней мере по моим меркам, и мама, увидев денник, сказала, что мы купим что-нибудь другое. Но сколько бы мы ни искали, сколько бы магазинов ни обошли и сколько бы других нарядов ни перемерили, так и не смогли подобрать ничего подходящего: не было то нужного цвета, то размера, то фасона, а если и было, то сидело как-то криво и косо. В результате мама все-таки передумала, и мы вернулись за мятно-бирюзовым чудом. К нему мы купили белые туфли на таком каблуке, что мама скептически на меня посмотрела и спросила, смогу ли я на них вообще ходить. В туфли я тоже влюбилась, поэтому заявила, что смогу, да еще как, хотя по факту оказалось, что они ужасно тесные и неудобные, а танцевать в них вообще смерти подобно. Зато они делали меня выше почти на пятнадцать сантиметров.