– Никому! – быстро замахала руками Зинаида. – Принципиально! Мне не дают, и я никому ни-ни! А что, кто-то дал? Нет, погодите… А при чем тут Глафира Ферапонтовна Суконникова?

– При всем! – вздохнула женщина и пожаловалась мужчине за соседним столиком, который жевал губами трубочку для сока, а сам с большим интересом прислушивался к беседе дам: – С ума сойти, совершенно здоровых людей держат в лечебнице, а настоящие психи на воле коктейли сосут!

Мужчина резко плюнул трубочку, быстро расплатился и покинул зал.

– Вы что, Зинаида Ивановна, забыли имя своей матери? – наседала женщина на Зинаиду.

– Помню. Ее зовут…

– Тогда зачем спрашиваете, при чем тут Глафира Ферапонтовна? Хотя бы при том, что она ваша родительница! А с родителями так не поступают!

– А-а… – начала соображать Зинаида, – так это я, гадость такая, поместила ее в психдиспансер? То есть, значит, Глафира Ферапонтовна мать моя родная, а я, паразитка, кому-то заплатила, и ее, совершенно здоровую, теперь содержат под замком… Ужас-то какой!

Женщина теперь с большим подозрением разглядывала собеседницу.

– Так это вас Глафира… ммм… мамочка моя просила, чтобы я ее навестила, да? – поинтересовалась сыщица.

– Ну да… – уже несколько неуверенно пробормотала женщина с гражданским долгом. – Но… если вы себя неважно чувствуете…

– Нет-нет! Я себя чувствую на все сто! Это у меня… знаете, вчера отмечали юбилей – подруге стукнуло семьдесят три, – ну и, сами понимаете, теперь у меня вот здесь амнезия, здесь потеря памяти, а здесь…

– Потеря совести, да?

– Нет! К маме поедем прямо сейчас! Я заплачу. Кстати, а что ей можно из еды?

Женщина пожала плечами:

– Да все. Я же вам говорю – она у вас совершенно здорова!

– А сегодня ее забрать домой нельзя?

– Кхм, эк вас забрало… Нет, сегодня нельзя. Это положить человека в клинику легко, а выписать… Кто же вам ее сейчас выпишет? Сейчас уже и врачей никаких нет. А вам надо поговорить сначала с врачом. Ну так вы завтра прямо к врачу поедете или сегодня маму навестите?

– Сегодня! Прямо сейчас! Только подождите, я передачку соберу.

Собралась Зинаида за считаные минуты. И такси, которое она вызвала, не заставило себя ждать. Совсем скоро женщины уже тряслись по темной окраине города, где и расположился психдиспансер. Состояние природы вокруг было гнетущим – темные деревья, редкие тусклые фонари, большое здание черной стеной выделялось на фоне темно-лилового неба.

– Подождите меня здесь, – попросила Зинаида водителя, когда они еще не доехали до здания. – Вон под тем тополем, хорошо?

– Да ну на фиг! Чего хорошего-то? Зачем это я здесь под тополем торчать буду? Все заказы из-за вас тут простою, – занервничал тот.

– Но как же я обратно доберусь? – возмутилась Корытская. – Пешком, что ли, по такой темени переться?

– А вы разве тут не останетесь? – удивился наглец. – Я думал, вы уже добрались…

– Я заплачу. Очень хорошо заплачу! Сколько скажете.

Предложение возымело положительный результат. Водитель тяжко вздохнул, вздернул брови шалашиком и обреченно уставился в окно.

Женщина, которую звали, как выяснилось, Верой Аркадьевной, выскользнула из машины и исчезла в тени деревьев.

– Идите сюда, – послышался ее шепот откуда-то из-за ограды. – Здесь дыра, пролезайте.

Обдирая новые колготки и ломая стильные каблуки, Зинаида полезла в дыру.

– Не могли сначала позвонить, что ли? Я бы надела кроссовки и спортивный костюм…

– Мне Глафира Ферапонтовна сказала, чтобы я не звонила, а заявилась к вам обязательно на работу, – пояснила Вера Аркадьевна. – Да тут недалеко осталось.

– Ладно, пошли. А кроссовок у меня все равно нет, я ж вам не какая-то Марадона… – ворчала Зинаида, скорее для того, чтобы унять неприятное подсасывание в животе и тревожное нытье под коленкой, произошедшие явно от нервного напряжения.

Женщины пробрались к самому зданию.

– Стойте возле этой двери. И чтобы тихо! – шепнула Вера Аркадьевна и побежала к главному входу. – Семеныч! Открывай! Ну чего ты там? С замками справиться не можешь?

– А, уже пообедала? – услышала Зинаида грубый мужской голос. – Все, теперь до утра заступай… А че говорила, что пирогов принесешь?

Зинаида прижималась к холодной стене, и зубы ее выстукивали какую-то классику – то ли турецкое рондо, то ли краковяк. И не столько ей было холодно, сколько страшно. А ну как сейчас выскочит басистый дядька и запрет ее в этих самых стенах? Иди потом, доказывай кому, что у тебя с психикой никаких проблем не было. А Настя даже и не узнает, где… Тьфу ты! Надо думать о чем-нибудь веселом. Например, о том, как она сейчас встретит несчастную, замученную уколами Глафиру Ферапонтовну. Да уж, вот где веселье-то!

Прошло немало времени, прежде чем дверца, возле которой стояла Зинаида, отворилась и знакомый шепот позвал:

– Идите сюда. Только тихонько…

Зинаида прошла за Верой Аркадьевной по узенькому коридорчику и очутилась в маленькой комнатушке.

– Вот, говорите здесь. Только вполголоса, а то сейчас спят все, каждое слово за версту слышно, – предупредила женщина и вышла.

В комнатке, на груде каких-то больших белых узлов сидела Глафира Ферапонтовна в неприглядном одеянии и разглядывала Зинаиду.

– Спасибо, что пришла, – проговорила она. – Я ведь тебя, Зинаида, не просто так вызвала, да еще и дочкой своей назвала. Что-то неладное творится в нашем дворе. Страшное что-то. Сама бы разнюхала, да вот видишь, как меня упрятали…

– А кто это вас сюда? – осторожно спросила Корытская.

– Да нешто я знаю? Оно ить как было? Я себе спокойно работала, то ись сидела на тополе и сымала на пленку Нинку Царькову. Ну, девка у нас молодая такая на четвертом этажу проживает. Вышла давеча замуж, а муж ейный мне сразу заказ подкинул, дескать, пригляди за моей, ежели кто к ей шастать зачнет, ты мне сразу звякни, а я тебе за это машинку швейную подарю. А мне машинка-то лишняя, что ли? Конечно, я взгромоздилась на тополь и добросовестно вела наблюдение. И вот в тот самый момент, когда Нинка-то к двери рванула, слышу – меня ктой-то под зад пихает. Я его ножкой-то тынц-тынц, чтоб отстал, значит. А сама чую – он меня за нее ухватил и вниз тянет. Обернулась, а там машина медицинская стоит, и два мужика в белом. Тоже мне, ангелы, мать их! Ну и все, забрали, не стали даже спрашивать, по какой причине я забралась на дерево.

Зинаида только на миг представила картину: почтенная старушка торчит на ветке тополя и пялится в фотоаппарат… Что ж, санитаров можно понять. И если в литературе у кого-то случилось горе от ума, то у бабуси просто беда от ее умища.

– По-моему, вас могла упрятать хотя бы та же Нинка Царькова, – предположила сыщица.