Я очнулся лежавшим навзничь на краю опустевшей могилы и успел еще увидеть высоко-высоко, в начинающем сереть предрассветном небе, яркую радужную звезду, влетавшую в лагуну неземного золотистого света, четко очерченную по краям нежно-лиловыми линиями. Лиловые границы окна в Нетленные Леса неумолимо сближались на глазах, но скорость их сближения явно уступала скорости полета Стрэнга, и он навсегда исчез из земного неба, успев нырнуть в, призывно мерцавшую золотистой поверхностью воды бессмертия, прорубь на льду океана вечности, до того, как она затянулась этим самым льдом в виде земного серого предрассветного неба. На прощанье сверкнув потусторонней позолотой, Стрэнг ускользнул от приготовившегося проглотить его земного Ада в свой неведомый людям Рай. В страшной сказке про Черную Шаль была поставлена жирная золотистая точка и на Земле наступил тоскливый обыденный серый рассвет.

Во всяком случае, меня, лишь только я пришел в себя и сел, опустив ноги в могилу, поразил приступ страшной безнадежной тоски. Я сидел так, бессмысленно пялясь прямо перед собой, минут пятьдесят – до тех пор, пока не стало совсем светло и среди молодой листвы березы под лучами утреннего майского солнца не зачирикали какие-то беззаботные птахи.

Я не знал – куда мне идти и что делать. Стрэнг унес с собой весь мой прежний жизненный уклад без остатка, прихватив заодно всех моих родственников, сделав меня полным сиротой, неприкаянным и бездомным интеллигентным молодым человеком, имеющим право свободного выбора. Неожиданная мелодичная трель мобильного телефона, сунутого мне в карман генералом Панцыревым еще возле ворот апарца, и о котором я напрочь забыл, вывела меня из состояния ступора. Не представляя, что сулит мне этот нежданный звонок, я медленно поднес мобильник к уху и услышал голос Панцырева:

– Как самочувствие, Валька?! Знаю, что ты жив и почти уверен, что – здоров!

– Откуда такая уверенность, товарищ генерал-майор? – без особого энтузиазма спросил я.

– В Москве самовосстановился специальный канал связи с полномочными представителями мира Алялватаска – господами из могущественного клана Чермиков! – в голосе генерала клокотала почти детская радость.

– Что происходит в городе?! С румплями покончено?!

– Со всеми до единого!! Опасность полностью миновала, комендантский час отменен и ничего экстраординарного не происходит, если не считать того, что прямо напротив окон мэрии с неба падают гуси! – я услышал, что генерал подавил веселый жизнерадостный смешок.

– Какие гуси?!

– Жирные белые, видимо, какие-то очень породистые гуси! Они приземляются строго по одному с интервалом ровно в одну минуту! А между ними мечется, знаешь – кто?!

– Неужели Витьке все-таки повезло?!

– Точно! Смотрится это все очень смешно – тут возле окон собралось человек семьдесят и все хохочут, как дети!

– Надеюсь – вместе с гусями к Вите вернется разум! Слушайте, Сергей Семенович!! – внезапно спохватился я.

– Викторовы гуси вернулись же оттуда!! А как насчет людей?!

– Каких людей?

– Ну, как – каких: наших «стиксовцев», оставшихся возле апарца, пациентов из больницы, жена там моя, кстати, пропала в свое время, если вы не забыли!

– Об этом по московскому спецтелефону было сказано едва ли не в первую очередь – примерно тоже самое, что и говорил Анмайгер в апарце. Всех людей отправили к нам вслед за гусями, но с гусями, как с обладателями менее сложно устроенной центральной нервной системы, гораздо проще. А вот люди… Валя, ну… главное – ты не отчаивайся… Живая, она, главное… Для нее даже наши земные двадцать лет пролетят, как миг, она ничуть даже не состарится, это у тебя с ней проблемы могут начаться – нужен ли ей будет муж «под полтяшок»? Во всяком случае, представитель клана Чермиков конкретно обещал, что жители Земли смогут увидеть своих пропавших соплеменников до «завершения биологического цикла их существования». Так что, Валя, пока ты – полностью свободный, еще достаточно молодой парень – твори, что хочешь… Я тебе, ей Богу, немного завидую!

Я лишь неопределенно хмыкнул в ответ на слова Сергея Семеновича.

– Ты, кстати, давай через пару часиков подтягивайся ко мне в номер: посидим, отметим окончание операции «Черная Шаль». Будут только свои: я, Эдик и ты! – добавил он и отключил связь.

Кладбище я покидал почти счастливым, решив сначала заехать домой, принять ванну и переодеться для посиделок в гостиничном номере генерала Панцырева, не предполагая, что там меня ожидает мое главное счастье в виде воскресшей тещи, которую, естественно, страшно распирало жгучее желание со мной обо всем поговорить.

Путь домой я решил проделать пешком, не в силах представить себя сейчас хотя бы на минуту в переполненном людьми автобусе и оказаться лишенным возможности вдыхать свежий утренний воздух, которого мне так не хватало в течение только что закончившейся такой долгой и такой душной ночи. И солнце – огромное, ласково пригревающее, утреннее майское солнце, наперекор силам зла, победно, в положенный ему срок, выкатившееся из-за горизонта, окрасившее раскинувшийся передо мной родной и, в общем-то, любимый город сверкающей на стеклах окон домов призрачной золотистой дымкой, немного напоминавшей волшебное сияние священной лампы «хиранг».