– Кто-то прилететь должен, – хрипло прошептал в ответ Ступак.

– А кто???

– Хрен в кожаном пальто! – раздраженной скороговоркой прошептал Ступак. – Откуда мне знать, если сам комвзвода не знает! Увидишь что-то вроде большой птицы – сразу и бомби, не задерживайся! Приказ по дивизии что ли забыл?!.

…Румпли ничуть не уступали стрэнгу-хранителю в аналитических способностях, необходимых им для правильной ориентации во враждебном, сложном и трудно понимаемом окружающем мире. И за четыре минуты летного времени до границы городской черты, предводитель румплей дал подчинявшимся ему меньшим по размерам собратьям, точные координаты объекта, атакуемого в первую очередь. Объектом этим оказалось здание городской мэрии – интеллект стрэнгов, даже их худшей разновидности – румплей, воистину превосходил человеческий…

…Одна из дверей конференц-зала неслышно раскрылась, и внутрь вошел полковник Аденашвили. В правой руке полковник держал коричневую кожаную папочку. Откуда выглядывали краешки гладких белоснежных листков бумаги формата А-4. Полковника слегка покачивало, а когда он, почтительно склонившись, клал папку на стол перед генерал-майором Панцыревым, сознание едва не покинуло его, и он чуть не упал. Генерал Панцырев стремительно пробежал глазами полстранички убористого машинописного текста и побледнел не менее, чем доктор медицинских наук Мирад Аминашвили.

– Что там? – тихонько спросил генерал-лейтенант Рыжевласов, наклонив к Панцыреву голову.

– Рак, – коротко ответил Сергей Семенович расширившимися глазами глядя в окна.

– Что?! – переспросил начальник «Стикса-2».

– Клетки ткани стрэнгов по своей структуре абсолютно идентичны цитологической консистенции гиганто-клеточной аденокарциномы. Другими словами – они страдают зловещим синдромом бессмертия, испытывают постоянный энергетический голод и жадно поглощают кислород – молекулы кислорода являются для них строительными кирпичиками, а плоть людей – цементом, с помощью которого эти кирпичики скрепляются в одно неразрушимое и неубиваемое чудовище, имеющее ярко выраженную тенденцию к бесконечному росту, – оба генерала красноречиво переглянулись.

– Ваш этот паренек, ну – основной фигурант, очевидно, очень сильно ненавидел тещу! – с чувством проконстатировал генерал-лейтенант Рыжевласов, – наверняка долго и тщательно выбирал ей подарок.

Если Панцырев и оценил юмор начальника «Стикса-2», то виду не подал. Он тихо, так тихо, что расслышал один только Рыжевласов, процедил:

– Они сожрут нас, весь наш мир. Эта ночь никогда не кончится, потому что вместе с приходом смерти время замораживается. Покойный Борис Фёдорович оказался прав в своей жуткой теории, что любая болезнь не случайно является конкурирующей формой человеческой жизни и по сути своей являет закодированное присутствие на Земле чужих параллелей. Алялватаска, это – рак! Последнее звено в этой цепи встало на место, и я наконец-то понял, что пугало меня с самого раскопа той могилы, – необратимость процесса…Если только, во что я почти не верю, наши таинственные друзья-унгарды не сделают невозможного… – он резко замолчал и генералы вновь обменялись красноречивым взглядом.

Затем они дружно, не сговариваясь, посмотрели на генерала армии Плейтиса. Директору ФСБ взгляд обоих подчиненных генералов не понравился и он сухо спросил:

– Что вам принес этот бледный, умирающий от страха, грузин?

– Он принес текст нашего приговора, господин генерал армии, – ни секунды не помедлив, ответил начальник обанкротившейся организации «Стикс-2». – Боюсь, что ситуация сделалась предельно ясной в своей безысходной трагичности. Все точки над «и» поставлены…

…Главарь румплей уже видел легкомысленно освещенные окна здания городской мэрии с расстояния в один километр и дал команду всей стае приготовиться к атаке. Далеко позади среди бескрайних полынных полей догорали остатки трех «МИ-35», мгновенно разлетевшихся на куски под сфокусированным энергетическим ударом полусотни передовых румплей. Тела пилотов не успели достичь земли, без остатка оказавшись растворенными в своеобразных пищеварительных системах четырнадцати самых крупных румплей…

Ночное небо на северо-востоке озарилось вспышкой ярчайшего, сначала – бирюзового, а затем – золотистого, еще даже более яркого, чем сияние «хиранга», зарева. Каждая из нескольких тысяч боевых игл-перьев, выброшенных специфическими мускульными сокращениями гигантских крыльев птицы Джаб-Джаб из специально предназначенных для этой цели плотных кожистых мешочков-пазух, безошибочно нашла свою цель – беспомощно скорчившегося от смертельного ужаса румпля.

При попадании, летевшее на сверхзвуковой скорости перо-игла, глубоко вонзалось в черную ворсистую мантию румпля, и заключавшаяся внутри кончика пера капсула, наполненная стрекательным ядом, выпрыскивала без остатка весь яд во внутренние полости организма румпля, отчего моментально начиналось спонтанное разрушение тканей на всех жизненных уровнях. Чисто визуально, процесс гибели Черной Шали выглядел внезапным возникновением ярко-золотистого сияния, рождавшегося в точке разрыва пера-иглы и стремительно растворявшего в себе тело румпля.

Первым сразу два десятка стрел получил предводитель, как ему и полагается, раньше остальных догадавшийся, что к ним приближается Страшная Птица, успевшая ему, за его совсем недолгое существование, однажды явиться во сне и угрожающе щелкнуть зубастым клювом, отчего он тогда в состоянии паники и проснулся. Предводитель хотел дать команду на всеобщее наступление, понадеявшись на небывалую доселе многочисленность своих собратьев, но не сумел этого сделать, полностью парализованный небывалым по мощи и концентрации ультразвуковым импульсом, посланным, приближавшимся с невообразимой для румпля скоростью, крылатым существом.

Единственная способность, какая у него, как и у всех остальных румплей, сохранилась, это – способность молниеносно заключать безошибочные логические выводы, и вместе с осознанием физической парализации предводитель румплей пришел к совершенно верному выводу о том, что пришло время всем румплям отправиться в страну «никуда», называвшейся «ниоткуда» до того, как они оттуда вылетели…

…Стрэнг, летевший над зоной отравленного продуктами жизнедеятельности румплей воздуха, на привычной теперь по форме и размерам карте-схеме полета совершенно ясно видел пульсирующее чистым сиреневым светом идеально круглое пятно и три смагадовых крестика рядом с ним. Экран обзора состояния внутренних систем организма показывал два небольших бирюзовых штриха, едва заметно мерцающих в нижнем правом углу несущего, или – транспортного, отсека, что означало присутствие двух лишних, безбилетных душ, которые, увы, не несли за это вины. Стрэнг еще точно не решил, что будет с ними делать, так как реинкармировать их не представлялось возможным в силу физического разрушения несущих оболочек, и с компьютерной скоростью подсчитывал – хватит ли в нем места для Хозяина?

Когда в небесах произошло кармическое сближение мутировавшего в Птицу Джаб-Джаб Аджаньги и многотысячной стаи румплей, и небо в районе начавшейся битвы внезапно осветилось, выглянувшим сквозь прореху вечной плотной облачности, надежно разъединяющей параллельные миры, солнцем Алялватаски, Стрэнг понял, что должен лечь на плечи Хозяину до того момента, пока лучи родного светила навсегда не погаснут в небе Земли, и волшебное окно в Нетленные Леса не захлопнется с ужасным для Стрэнга и Хозяина звуком.