– Ну… не совсем. Я действительно познакомилась с одним… князем из Ванахейма и была с ним до рассвета. Но это совсем не то, о чем ты подумал.

Вероятно, Эльберу самому не раз приходилось бормотать подобные неубедительные оправдания. Он смотрел на Соню, и она почти слышала его мысли.

– Боги мои. Ну как тебе объяснить! Хорошо. Я расскажу, что было на самом деле, – сдалась Соня.

И она выложила бритунцу все как есть про ванирского князя и его сущность, предусмотрительно опустив только заключительную часть своих нынешних похождений. Когда Соня выдохлась, Эльбер положил голову на скрещенные руки и вздохнул.

– Теперь уже я думаю, лучше бы ты с ним просто… Нам только вампира не хватало. Час от часу не легче! Во что ты ввязываешься? Ох, Соня, ты уверена/ что никак не можешь о нем забыть и оставить все как есть?

– Боюсь, не получится. Терпеть не могу, когда кого-то используют, как вещь, кем бы или чем он ни был. К тому же ни одно существо не заслуживает таких издевательств, какие ему пришлось переносить из-за этой Ликенион. Вот кто настоящее чудовище, а вовсе не Огден. Неужели твое чувство справедливости не подсказывает тебе самому, что мы просто обязаны принять участие в судьбе этого человека? Даже если слово «человек» к нему не в полной мере применимо.

– Браво, Соня. Звучит патетично до отвращения, даже не похоже на тебя. Это все?

– То есть? – в недоумении переспросила она. Что-то было в голосе Эльбера – особенное, какая-то чуть насмешливая интонация, которой она не понимала.

– Я так понял, что тобой движет исключительно благородное стремление освободить из рабства ванирского князя и восстановить справедливость?..

Так глубоко в себя Соня не заглядывала. Боялась. Есть вещи, которое изворотливое сознание отказывается воспринимать.

– Ну… – протянула она, отводя глаза и как-то разом растеряв весь свой благородный пыл. – А что же еще? – как утопающий за соломинку, хваталась она за то, что вроде бы – вроде бы! – никогда не говорила Эльберу о своей безумной мечте, очень давно не дававшей ей покоя.

– Бессмертие, которое, насколько мне известно, присуще вампирам.

Значит, все-таки в какой-то момент она проболталась. Соня вспыхнула до корней волос, ее обдало жаром несвойственной ей неловкости.

– Я об этом вообще не думала, – сдавленно произнесла она. – Бессмертие и не-жизнь разные вещи. К тому же вампиры так уязвимы. Это довольно хрупкие создания, которых легко уничтожить, особенно днем, когда они совершенно беспомощны, да и в другое время их повсюду подстерегает масса опасностей. Я не так уж много о них знаю, только то, что когда-то рассказывала мне мать, и еще некоторые сведения, которые стали мне известны сегодня…

– Тебя послушать, так они слабее младенцев. Даже непонятно, с чего вдруг люди вздумали их бояться? Если так, то зачем тебе понадобился этот твой Огден?

– Да ты просто ревнуешь, – вскинулась Соня, воспользовавшись такой дешевой уловкой, что ей стало еще более неудобно. И все-таки лучшая защита – это нападение. – Можешь не переживать – он меня как мужчина не интересует, – обняв бритунца и почти повиснув на его крепкой шее, Соня прижалась к нему – такому горячему, родному, живому, ощутив, как все его существо отвечает ей, тянется к ней. – Мне хорошо с тобой, так хорошо, что другие как-то не очень нужны. Обними меня…

О чем бы другом, а о любви Эльбера просить никогда не требовалось – он был постоянно готов к близости: Особенно после бурной ссоры – в таких случаях страсть всегда оказывалась лучшим способом примирения. В его объятиях, в кольце его сильных и нежных рук Соня сумела позабыть о своих душевных метаниях на несколько сладостных часов, и если бы только знал Эльбер, как она ему за это благодарна!..

* * *

Обостренный слух Таймацу улавливал каждый ее блаженный вопль и каждый хриплый долгий стон, вырывавшийся из груди Эльбера. Островитянин думал о том, о чем эти двое позволили себе забыть, сплетаясь в любовной игре, которой предавались столь безоглядно: Соня не отступится. Ничто не заставит ее изменить решение и отказаться идти на огромный риск, беспечно сунув голову в настоящую петлю и жертвуя собой так легко, словно ей отпущена тысяча жизней. И тогда – кто позаботится о ней? Этот бритунец? Едва ли. В его голове сейчас только Килва и драма об Элгоне. Он и не подумает подстраховать свою подругу. Круглоглазые зачастую ведут себя хуже детей. Значит, остается только вмешаться самому.

И, скорее всего, подставить себя под удар Хейдзи.

Но другого выхода Осенняя Луна не видел.

* * *

Хэйдзи подошел совсем близко к цели, так близко, как еще никогда прежде. Он был уверен, что теперь изменнику не уйти. Но задача заметно осложнялась тем, что он дал обещание Ютену привести к тому рыжеволосую женщину и бритунца, причем живыми. Сопротивления со стороны этих двоих Хэйдзи не слишком опасался, зная, что способен в одиночку справиться практически с любым, кто не был рожден на Островах. Даже если изменник кое-чему обучил своих хайборийских «друзей», те ни коим образом не могли соперничать с призраками-островитянами.

Если бы их требовалось просто убить, оба были бы уже мертвы. Но взять и живыми гнать до Асгарда – для подготовки к этому требовалось еще некоторое время. Тайру и Гэмбан постоянно держали особняк под наблюдением. Хэйдзи оценил изворотливость изменника, превратившего обычный с виду дом в отлично укрепленное сооружение, но располагал теми же знаниями, что и Осенняя Луна, и достаточно ясно представлял себе, как обойти любые ловушки. На месте изменника Хэйдзи расположил бы их подобным же образом.

Он понимал, что рыжая и бритунец привязаны друг к другу, и в этом – их главная слабость. Каждого из них можно будет заставить подчиниться, угрожая жизни другого. Возможно, угрозы придется подкрепить действием, например, перебив' мужчине ноги. Окажись он в таком беспомощном состоянии, рыжая едва ли бросит его и попробует сбежать, а он станет совершенно не опасен, хотя, и жив. Ютен получит обещанное, и Хэйдзи не уронит свою честь, изменив данному слову. В целом пока все складывалось настолько удачно, что обычный осторожный оптимизм Хэйдзи относительно всего предприятия был готов смениться откровенным торжеством.

Гэмбан и Тайру уже несколько раз проникали внутрь особняка, исследовав каждый его угол. Сегодня они должны были предоставить Хэйдзи подробный отчет обо всем, что удалось выяснить, и уже завтра изменник будет у них в руках. Странность заключалась лишь в том, что на сей раз он не предпринимает никаких действий ради спасения своей шкуры. Неужели решил сдаться сам? Не похоже на него, но как знать… Так или иначе, впервые за последние годы Хэйдзи чувствовал, что почти доволен.

Однако его приподнятое настроение разом улетучилось, когда Гэмбан возвратился один. То есть Тайру, строго говоря, тоже был с ним: Гэмбан не бросил то, что сумел принести, доставив останки к ногам Хэйдзи. Тайру был мертв. Причем, судя по его виду, не просто мертв: кто-то или что-то использовало некое невиданное оружие, чтобы расправиться с ним. Гэмбан был настолько потрясен стремительно разыгравшейся у него на глазах драмой, что едва находил слова для объяснений.