Соню охватило смятение. До сих пор нежить любого рода ничего, кроме отвращения и желания немедленно уничтожить, у нее не вызывала. Мир был четко разделен на людей и чудовищ, какое бы обличье ни принимали последние.

Согласно такой позиции, Огден, безусловно, относился к чудовищам. А как еще назвать живого мертвеца, питающегося человеческой кровью? Она прежде только слышала о таких – еще в детстве, когда мать пересказывала ей древние ванирские легенды.

Северная Хайбория вообще была весьма богата всевозможными ведьмами, колдунами, оборотнями и прочим навьем. Но встретиться лицом к лицу с настоящим вампиром Соне, по счастью, не доводилось. А даже случись такое, она, конечно, ни на миг бы не усомнилась в необходимости прикончить злобную тварь, которой не должно быть места на земле.

Но вот – случилось. И странное дело, ей почему-то не хочется его гибели. Может, потому, что есть твари и похуже.

– Ты напрасно думаешь, что я бы убил тебя сегодня. Да, я бы взял немного твоей крови, но не собирался высасывать до конца. Это неразумно, да и невозможно. Скажем, тебе, чтобы утолить жажду, не требуется ведро воды – ты просто столько не осилишь. Я тоже. На самом деле, вампиры убивают крайне редко. В Ванахейме моя семья владела несколькими селениями. Мы использовали своих вассалов, чтобы утолять голод, но за многие годы ни один из них не погиб из-за этого. Они даже гордились тем, что находятся под нашей защитой и покровительством, и испытывали благоговение, но не ужас. Это было удобно и нам, и им. А когда нас уничтожили, начался кошмар. Новый владелец сжег живьем всех, кто служил нам, чтобы стереть даже самую память о моем роде. Правда, меня он пощадил… для того, чтобы вполне насладиться моим унижением. Я не смог защитить и спасти никого из тех, кто был мне дорог. А ведь он, в отличие от меня, считал себя человеком.

– Ты сказал, это было давно, – напомнила Соня. – Вероятно, тот подонок уже успел умереть, и ты не отомстил ему…

– Давно – по вашим меркам. На самом деле, прошло всего двадцать зим, и он еще как жив и по сей день здравствует. Едва ли это тебе о чем-то говорит, но его имя Ютен. Он носил графский титул и был из…

– Асгарда, – закончила Соня. – Мир куда теснее, чем порой кажется.

Она взяла нож и решительно, глубоко полоснула себя по запястью. Затем поднесла руку к губам Огдена.

– Возьми, раз тебе это нужно. Не следовало только тебе пытаться использовать меня без моего согласия: я этого не терплю.

Он жадно приник к ране и сделал несколько глубоких глотков, затем с явным усилием оторвался и лизнул ее руку языком. Порез тут же затянулся, словно его и не было никогда. Соня отчетливо ощутила, как шевелятся волосы на ее голове и встают дыбом – на шее. Что бы то ни было произнести она была просто не в силах. Огден облизал губы.

– И что дальше? – спросила она.

– У тебя необычная кровь, – сказал мужчина. – В ней особая сила. Ты ведь тоже не совсем человек? Я это почувствовал.

– Посвященная, – отозвалась Соня. – Итак, что ты намерен теперь делать?

– Пожалуйста, доверяй мне, – попросил он. – Я не причиню тебе зла. Сейчас мы попробуем избавиться от решетки. Возьмись за нее…

– Ну, я, конечно, не из слабых, однако гнуть металл голыми руками не способна, – проворчала воительница.

– Ничего. Я помогу. Давай, я должен успеть выбраться и найти убежище до рассвета!

– Ладно, – Соня обхватила прутья руками и потрясла. Естественно, толку от ее усилий не было никакого. Эльбер бы, пожалуй, справился, но никак не женщина.

Огден положил ладони ей на плечи и слегка сжал…

Ее мышцы заныли, наливаясь настоящей мощью, побелевшие пальцы сделались цепкими, точно звериные лапы с когтями. Металл поддался объединенным усилием двоих, выходя из крепких пазов, изгибаясь… прутья хрустнули, освобождая проход.

– Этого довольно, – сказал Огден, – пойдем, – он отпустил Соню и с кошачьей ловкостью, стараясь даже случайно не коснуться опасного серебра, пролез в образовавшееся отверстие. Воительнице не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

– Кстати, ты еще говорил насчет убежища, – произнесла она, отдышавшись. – Раз уж я все равно в это ввязалась… Правда, что вампиры… ну, такие, как ты, предпочитают гробы и кладбища?

– Не обязательно, просто это удобно, – согласился Огден. – Особенно за неимением лучшего.

– Тогда у меня, кажется, есть, что тебе предложить, – воодушевилась Соня. – Следуй за мной.

Домой Соня добралась, чувствуя себя совершенно измотанной, только на утро следующего дня. По крайней мере, невероятная усталость, которую она ощущала, не позволяла пока слишком задумываться о том, что произошло с нею сегодня. Или уже вчера? Неважно.

На какое-то время ей пришлось выбросить из головы Огдена и все, с ним связанное, потому что Эльбер, встретивший ее, выглядел страшнее целой армии голодных вампиров.

– Где ты болталась всю ночь? – набросился он на Соню. – Ты мне даже не сказала, что намерена куда-то там отправиться!

– А я что, обязана перед тобой отчитываться за каждый шаг? – изумилась Соня. – С каких это пор? Я, кажется, не твоя рабыня или наложница!

– Ты моя жена, живешь в моем доме, и не должна таскаться где ни попадя!

– Ой, неужели? Да ты бы меня даже спрашивать не стал, если бы сам собрался…

– Я мужчина, не забывай об этом, – заявил бритунец. – Женщине не позволено вести себя таким образом!

– Я была с Ликенион, – отчеканила Соня. – Развлекалась с рабами-мужчинами всю ночь и отлично провела время. Ты доволен? А в чем дело? Глария никогда такого себе не позволяла, верно? Пока ты кувыркался со всеми бельверусскими шлюхами, она смиренно дожидалась твоего возвращения, как подобает образцовой супруге. И можно подумать, очень-то ты это ценил. А я совсем другая. Заруби это на своем надменном бритунском носу и никогда не лезь в мои дела!

Ей показалось, что сейчас Эльбер ее ударит. Его лицо исказилось настоящим бешенством. Соня внутренне подобралась, приготовившись защищаться, если потребуется.

– Тебе я ни с кем не изменял, – вопреки ее ожиданиям, сказал он. – Ни разу с тех пор, как объявил тебя своей женой. Я изменился с того времени, как в моей жизни произошли известные тебе события.

Как ни крути, Соня знала, что это чистая правда. Ну что она за человек – хлебом не корми, дай наговорить побольше гадостей, а потом проклинать собственный язвительный язык.

– Откровенность за откровенность – я тебе тоже, – произнесла она. – Это так, Эльбер.

Просто никогда не следует повышать на меня голос. Мы должны больше доверять друг другу.

– Во всяком случае, в том, что с Ликенион ты не была, я уверен. Потому что она-то заявилась ко мне, начала рассказывать, будто ты развлекаешься с каким-то ваниром, и предлагать в утешение себя саму. Я едва сумел ее выставить. Понятно, что эта дрянь, как всегда, врет, так ведь?