– Что нам делать? – спросил Крепыш. – Нам с Гизмо не допрыгнуть до этих клавиш, а их нужно нажать одновременно.

Макс ходил взад-вперёд по комнате, обводя взглядом стены. Чтобы открыть большие двери напротив наблюдательного окна, тоже нужно было нажать на клавиши, так что это не поможет. К тому же неизвестно, что там, за этими дверями. Может, какая-нибудь опасность.

Пёс посмотрел на клетки и свисавшие с потолка механизмы – длинные шесты, странные, похожие на клешни приспособления, соединённые друг с другом чёрными проводами.

– Попробуем разбить окно с помощью такой штуки, – предложил он. – Я подпрыгну и толкну её в сторону окна, оно разобьётся, тогда вы двое запрыгнете мне на спину, а оттуда – в кабинет и откроете дверь.

– Вряд ли это сработает, – засомневалась Гизмо. – Гертруда сказала, что даже Гора не мог разбить это стекло, а тут никого сильнее слона не было!

Макс заскулил. Гизмо права.

– Тогда подвинем к двери одну из клеток, вы заберётесь на неё и дотянетесь до клавиши.

Пёс обошёл одну из клеток и толкнул её плечом. Металл заскрежетал по кафелю, но клетка едва сдвинулась с места. С болью в плече Макс отступил назад и сказал:

– Тяжёлая, но если навалиться вместе…

Макс умолк, потому что внезапно раздался резкий визг. Лабрадор взвыл, шлёпнулся на пол и накрыл лапами висячие уши. Краем глаза пёс видел Крепыша и Гизмо – малыши корчились на полу, тоже пытаясь защититься от звука.

Визг сменился низким гулом и ритмичным буханьем – примерно так гудела стиральная машина на ферме, когда сушила бельё. Звук нарастал, и воздух затрещал от электричества. Каждая шерстинка на теле Макса встала дыбом.

Гизмо вся сжалась, превратилась в чёрно-коричневый комок, а Крепыш, казалось, удвоился в размерах – у него вся шерсть встопорщилась.

– Она включила машину! – пролаял Макс, силясь перекричать гудение и стук.

Крепыш в панике кружился, словно гоняясь за собственным хвостом, и тявкал:

– О нет! О нет! О нет! Она хочет изжарить нас на Праксисе!

Комната наполнилась звуком тяжёлого дыхания, который заглушил шум невидимых механизмов. Гертруда вновь стояла передними ногами на столе и наблюдала за собаками сквозь стекло.

– Отсюда нет выхода, друзья мои. – Её низкий голос прозвучал раскатом грома. – Я знаю, ощущения могут быть неприятные, но вы просто потерпите. Скоро вирус станет безвредным, и вы сможете соединиться с любимыми людьми. Но вы обретёте нечто большее – дар Праксиса! Вы станете как я!

– Как ты? – пролаял Крепыш. – Кошмар!

– Не слушай её! – Макс снова смотрел на металлическую клетку. – Пошли, помоги мне её подвинуть!

Крепыш и Гизмо встали рядом. Они втроём нагнули головы и разом надавили лбами на холодную металлическую решётку. Макс стиснул зубы и напряг каждый мускул до предела, но даже все вместе они смогли сдвинуть клетку всего на шажок Гизмо.

Голос Гертруды рокотал вокруг:

– Вы получите одну крошечную дозу радиации, и на этом всё завершится. Мы четверо станем самыми умными животными в мире, который кишит тупым зверьём, живущим только инстинктами. Только представьте себе! – Восторженный визг свиньи звучал так же невыносимо, как завывание машин.

– Вот о чём я всегда мечтала, вот какой услуги я ждала от вас, – объявила Гертруда. – Я мечтала в этой жизни лишь об одном – быть окружённой такими же умными животными, как я сама. Животными, которые способны думать о большем, чем еда и сон. Люди ушли, а значит возможность создавать себе подобных умных зверей предоставлена мне. Слон подавал надежды, но он такой зануда! Он никогда не понимал своих возможностей. Он не представлял, как мы сможем управлять этим новым миром, который остался во власти животных!

Гизмо с рычанием выбежала на середину комнаты и сердито уставилась на Гертруду.

– Мы не хотим управлять миром, – пролаяла она. – Особенно вместе с такой, как ты!

У Гертруды задрожал пятачок. Она вперила взгляд в маленькую йоркширку и произнесла:

– Я наделяю тебя даром, которого ты не достойна. Через несколько мгновений машина наберёт полную силу, и ты преобразишься! И поблагодаришь меня, когда всё закончится! Вы все будете мне благодарны!

Гертруда с отвращением стукнула копытцем, и переговорное устройство отключилось, издав напоследок щелчок. Потом свинья спрыгнула со стола и скрылась из вида.

– Времени нет! – беспомощно провыл Крепыш. – Ты слышал свинью: нам конец, верзила!

Макс перестал толкать клетку. Спина у него болела. Жгучий наэлектризованный воздух, казалось, проникал под кожу, и мышцы неудержимо дрожали. Когда собаки только вошли, в комнате было холодно, но теперь с каждой минутой становилось всё теплее и теплее. Горло Макса горело от жажды, сухие глаза щипало.

Неужели ему не удалось сберечь Крепыша и Гизмо? Неужели на этом закончится его путешествие в поисках своих родных? Могла ли Мадам отправить его сюда? Это казалось невозможным.

– Что нам делать? – причитал Крепыш, глядя на Макса большими, испуганными глазами.

Машины завыли ещё громче. Казалось, снаружи стоят какие-то великаны и яростно колотят кулаками в стены здания.

Макс не знал, что сказать. Он не понимал, что делать.

– Эй! – крикнула Гизмо. – А как насчёт этого?

Маленькая йоркширка стояла под койкой, которую Макс заметил, сразу как вошёл в помещение. Это был всего лишь тонкий матрасик на конструкции из четырёх ножек и металлических перекладин.

Но Гизмо указывала носом не на саму койку. Она заметила кое-что, что Макс в суматохе упустил из виду: каждый столбик внизу заканчивался маленьким чёрным колёсиком.

– Да! – гавкнул Макс. – Кровать на колёсах! Это сработает!

– Великолепно, Гизмо! – восхитился Крепыш. – Ты спасла нас!

Гизмо заулыбалась, высунув язычок:

– Да ну, пустяки. Всего лишь немного наблюдательности!

– Мы ещё не спасены, – громко пролаял Макс поверх тяжёлых бухающих звуков. – Забирайтесь на койку, а я подкачу вас к двери.

– Тогда мы нажмём на кнопки! – воскликнула Гизмо. – Вперёд, на свободу!

Макс сел у клетки, рядом с которой стояла передвижная койка, и положил морду на плоскую металлическую крышу. Сперва Гизмо, а за ней Крепыш неуклюже вскарабкались вверх по его спине, путаясь лапками в длинной шерсти и царапая кожу.

– Прости, верзила! – извинился Крепыш, наступая Максу на голову и прыгая вслед за Гизмо на крышу клетки.

Отсюда до голубого человечьего матрасика оставался всего один маленький прыжок. Собаки по очереди приземлились на койку – та дважды скрипнула, но с места не сдвинулась.

– Мы готовы! – пролаял Крепыш.

Макс подбежал к переднему торцу койки на колёсах – к тому, что был ближе к коридору. Он схватился челюстями за перекладину, что соединяла передние ножки, и потянул кровать на себя, пятясь задом. Пёс ожидал, что койка легко покатится по кафелю.