Вскоре Хенри Ли получил работу на немецкой шхуне, ходившей между полинезийскими островами. Через несколько лет он женился и обосновался на Хива-Оа. Частично с помощью накопленных денег, частично благодаря наследству жены он купил долину на северной стороне острова. Там он основал кокосовую плантацию, ставшую с годами наиболее производительной во всем Маркизском архипелаге. Кроме того, у него был маленький магазинчик, с помощью которого, как и Вилли Греле на Фату-Хиве, он удовлетворял растущие потребности туземцев в товарах нового времени.

Хенри Ли вел тихую и уединенную жизнь. Он довольствовался обществом жены и сына Алетти и редко покидал долину. Когда жена умерла, он съездил на Таити, где впервые в жизни увидел самолет и услышал радио. Поездка была весьма полезной и по другой причине. На Таити он встретил женщину, которая согласилась отправиться с ним на Хива-Оа и стала его второй женой.

Среди туземцев у Хенри Ли друзей не было. Он видел, что и другие белые в этом не преуспели, — белому человеку вообще редко удавалось сблизиться с полинезийцами. Это, по мнению Хенри Ли, объяснялось тем, что у туземцев не было нужды в общении с белыми, кроме тех случаев, когда они могли получить ту или иную материальную выгоду.

Однажды вечером, когда он жарил яичницу, в дверь постучали. Кто бы это мог быть? Он никого не ждал, тем более сейчас, когда уже стемнело.

Он открыл дверь. На пороге стояли мужчина и женщина, оба белые.

— Добрый вечер, — сказали они на местном наречии и представились на языке, который Хенри Ли не слышал уже почти тридцать лет.

Раз в месяц фельдшер Тераи посещал другие населенные пункты острова и справлялся о здоровье людей. Тур и Лив в это время скучали в Атуоне, ожидая, пока раны на ногах заживут. Когда Тераи однажды утром оседлал лошадь, чтобы отправиться в долину Пуамау, где, по слухам, жил один норвежец, они попросились с ним. Фельдшер осмотрел ноги Лив и сказал, что ей по-прежнему нужен покой. Но поскольку оба настаивали, Тераи оседлал еще двух лошадей.

До Пуамау было 45 километров. Тропинка шла по непроходимой местности, в крутых горах. На самой высокой точке пути они спешились и полюбовались видом на море. Вдали они увидели Фату-Хиву. И хотя последнее время пребывания там было для Тура и Лив несладким, они почувствовали некоторую грусть, даже, пожалуй, тоску.

— Как здесь красиво! — сказал вдруг Тераи.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Тур. Ему было непривычно слышать, что туземец говорит что-то хорошее о природе, ему казалось, что местным жителям природа безразлична.

— Горы, джунгли, да вообще все.

Тераи был ровесником Тура, но при этом он был очень похож на Терииероо. Такое же сильное тело, те же чувство юмора и доброжелательность. Та же симпатия к природе.

Тераи приехал с Таити и хорошо знал, кто такой Терииероо. Тур сказал, что его таитянское имя — Тераи Матеата. Тераи улыбнулся — выходит, они были тезками.

Спуск был крутым, они шли не спеша. Спускалась тьма. Всадникам пришлось положиться на то, что лошади найдут дорогу.

И тут они увидели свет, который пробивался между деревьев. Они были у дома норвежца. Тур и Лив пошли к дому первыми. Тераи остался немного позади.

Дверь открыл мужчина с внешностью типичного норвежца. Светлые волосы. Голубые глаза. Ему было, должно быть, около пятидесяти.

Хенри Ли поджарил еще яиц. Затем на столе появилась бутылка.

Когда Тур и Лив проснулись на следующий день, Ли уже ушел работать на плантацию. В комнате, где они спали, было много книг и журналов. Тур пробежался глазами по полкам и с удивлением обнаружил множество книг, знакомых ему по библиотеке Бьярне Крёпелиена.

После завтрака Тераи обработал раны Лив и велел ей отдыхать после утомительного вчерашнего путешествия. Затем он сел на лошадь и отправился по делам. Ему нужно было навестить больных в деревне, находившейся на берегу.

Алетти, сын Хенри Ли, пригласил Тура на прогулку в долину. Вскоре они зашли в плотные заросли. Алетти сделал окошко в густой листве. В его движениях было что-то торжественное. Тур сунул голову в окошко и был потрясен увиденным. Это превзошло все его ожидания:

«Они стояли там, дьявольски гротескные. Неподвижные, величаво возвышавшиеся над местностью. С красным телом, с огромными, как тазы, глазами, и пастью, улыбавшейся от уха до уха. Они напоминали неуклюжих троллей. Огромные, круглоголовые, с маленькими корявыми ножками и ручками, сложенными на животе, они стояли на открытом святилище и улыбались. Некоторые повалились на землю. Беспомощные, лежали они, уставив свои дьявольские маски на звезды, совершающие свой ход по небу. Это боги Пуамау».

В библиотеке Крёпелиена Тур читал, что на Маркизских островах есть каменные статуи. Теперь он стоял с ними лицом к лицу. Самая большая была три метра в высоту и такая толстая в талии, что один человек не мог ее обхватить. Она была высечена из красного камня и весила несколько тонн. Сама каменоломня, как рассказал Алетти, находилась немного выше в долине. Те, кто сделал эти статуи, надо полагать, умели перетаскивать по непроходимой местности тяжелые и неудобные для транспортировки предметы.

Загадка, которую Тур пытался разрешить с тех пор, как увидел рыбу на камне, вновь встала перед ним во всей красе. Кем были люди, оставившие потомкам наследство, ради создания которого им пришлось приложить столько усилий? В то, что это были полинезийцы, верилось с трудом. На Фату-Хиве и здесь, на Хива-Оа, Хейердал видел, насколько ленивы местные жители, — они предпочитали проводить время, сидя на корточках около своих домов или вытянувшись на соломенных циновках в тени. В отличие от такого человека, как Хенри Ли, «всегда стремящегося расширить свои плантации», у туземцев не было «других желаний, кроме как набивать свой живот или заниматься любовью», считал Тур.

Вскоре стало понятно, что Хенри Ли занимается не только производством копры. Он живо интересовался каменными статуями в долине и, прежде всего, их происхождением. Недаром у него было столько книг по полинезийской культуре и истории. Когда Ли узнал, что Тур тоже испытывает интерес к статуям, он предоставил копру самой себе и на следующий день лично возглавил поход к идолам.

Потом они сидели и обсуждали увиденное. Тур был восхищен познаниями бывшего моряка. Хенри Ли не соглашался с большинством исследователей, которые считали, что люди на полинезийские острова пришли с запада. Норвежец долго жил среди полинезийцев и знал их устные предания, в которых сообщалось о появлении на островах задолго до европейцев некоего народа.

Центральным элементом полинезийской культуры был культ предков. Но, как считала Лив, если бы гигантские статуи воздвигли предки нынешних жителей островов, то рассказы об их создании передавались бы из поколения в поколение. Но ничего похожего в местном фольклоре не было. Иначе говоря, какой-то другой народ расчистил место под святилище и воздвиг каменные статуи, и этот же народ, вероятно, вырезал на камне рыбу, которую Тур видел на Фату-Хиве.