Потихоньку снял костюм и аккуратно повесил его на спинку стула. Пошел в ванную. Умылся, почистил зубы. Погасил везде свет и на цыпочках пошел в комнату. В темноте налетел на что-то, пребольно ударился голенью и, не сдержавшись, выругался громко, через стиснутые зубы. В спальне зажегся ночник, и в пробивающемся сквозь витражное стекло свете Волин разглядел пару импортных пластиковых чемоданов и сумку-баул. Об угол чемодана он, судя по всему, и ударился. Не о сумку же. Сумка мягкая.

Волин потер ногу. Дверь в комнату открылась. На пороге стояла Люська, старательно изображая сонливость.

— Волин, — шепотом сказала жена, — ты угомонишься уже? Можем мы хотя бы ночью отдохнуть?

Не спала Люська. По глазам же видно, что не спала. Лежала небось, обгладывая в темноте собственную обиду.

— Понаставили в проходе, — пробормотал он. — Чуть ноги не переломал. Минное поле какое-то, а не коридор.

— Потише, — зло сказала жена. — Катьку разбудишь.

— Ее разбудишь, как же, — прошипел Волин.

Люська развернулась и скрылась за дверью комнаты. Волин осмотрел голень. Ссадины нет, но синяк будет здоровенный. Ночник погас, и коридор вновь погрузился в темноту. Волин на ощупь отыскал дверь и вошел в спальню. Теперь главное — не налететь на диван. Нашел, улегся, повернулся на бок и, завернувшись в одеяло, закрыл глаза.

Последней его мыслью было: «Интересно, нашли ли эти двое на замке следы взлома?» Затем он погрузился в сон.

25 Октября. Утро. Волин

Он проснулся с ощущением, что что-то не так. Неуютное было ощущение. До тяжести в животе. Волин поднял голову, поморгал, туманно уставился на часы. Десять минут десятого. Он проспал, опоздал катастрофически.

Слетел с кровати, огляделся затравленно. Люськи нет, Катьки нет, чемоданов тоже нет. Ясно. Умчались в аэропорт. Это же надо быть такой… Хотя бы будильник завела. Ну что за… Волин метнулся в ванную, умылся наскоро, выдавил на щетку пасту. Бегом в кухню, набрать номер на телефоне, одновременно шлифуя остатки былой роскоши тем фирменным, которое рекомендует не существующая в природе ассоциация.

— Костя? Волин… Приехали? Черт, как плохо. Я-то? — Врать не любил, а пришлось. Позорно признаваться, что проспал. — Я, Костя, своих провожал. Да, сейчас еду. Голос? Нормальный голос. Все, бывай.

Голос у него и впрямь был нормальный, если учесть, что рот забит пастой, щетка торчит из-за щеки. Кофе хотелось — хоть застрелись, но времени не было. Ладно, попьет на работе.

Волин торопливо прополоскал рот, в армейском темпе натянул костюм.

Ботинки, пальто. Все взял? Черт, чуть дело не забыл. В кухню, папка на столе — в «дипломат» ее. Дверь на ключ и… какой автобус, граждане? Состаришься, пока дождешься. Рысью к метро. Нет, не рысью, галопом.

Через сорок минут, взмокший, помятый, как наволочка после стирки, ввалился в прокуратуру. Костя, увидев его, улыбнулся, поприветствовал. Волин, пробегая мимо, только кивнул в ответ.

— Аркадий Николаевич, — окликнул дежурный. Тот резко затормозил, обернулся. — Вам звонил Русницкий. Просил передать, что он поехал к… — Костя заглянул в бумажку. — Сейчас. У меня тут записано… К Ольге Львовне.

— Понял, — кивнул Волин. — Спасибо, Костя.

Скобцов и «компания», в лице «кожаного» Паши и рыжего Стаса, дожидались в коридоре. На появление Волина отреагировали по-разному. Паша многозначительно промолчал. Стас остался равнодушен. Единственным человеком, искренне обрадовавшимся приходу следователя, был Скобцов. Лицо его просветлело, на губах появилась слабая улыбка.

Волин открыл кабинет:

— Заходите.

Как-то само собой получилось, что разместились как и накануне: Стас у окна, Скобцов на стуле у волинского стола, Паша у него за спиной. Только стул у двери был пуст.

— А ваш товарищ… — Волин кивнул в сторону пустого стула.

— Амир-то? — хмыкнул Паша. — Так вы же сами его вчера отрядили телефонные номера проверять.

— А-а-а, ну понятно. — Волин занял свое законное место, положив кейс на колени, извлек из него дело, шлепнул на стол. — Окно приоткройте, пожалуйста, — попросил он Стаса, доставая из несгораемого шкафа магнитофон. — Итак, — продолжал, вставляя кассету в деку, — я прочел показания вашей жены и Третьякова, относящиеся к утру девятнадцатого октября.

— Да, да, — кивнул Скобцов. — Как раз насчет показаний Третьякова я и хотел поговорить.

— Давайте пого… — Волин полез в «дипломат» за ежедневником, — …ворим насчет показаний Третьякова.

— Понимаете… Третьяков врет.

Паша нарочито громко вздохнул и повернулся к окну, словно говоря: «Как мне надоело слушать сказки».

— Вот как? — Волин вывел на страничке «колдуна» цифру 19, подчеркнул ее жирно и отложил ручку.

— Да, да, поверьте.

— Ну, допустим. Допустим, ваш Третьяков врет. Но тогда получается, что и ваша жена врет. И Чернозерский, и еще целая куча сотрудников банка. Я не ставлю под сомнение ваши показания, но они противоречат показаниям двух десятков свидетелей. Вам самому это не кажется странным?

— Нет, — покачал головой Скобцов. — Мне не кажется.

— Почему?

— Потому что тот, кто все это организовал, действовал очень умно и расчетливо. Он специально подставлял меня таким образом, чтобы половина банка могла впоследствии подтвердить, что вру именно я. Я, а не он.

— И вы, конечно, знаете, кто этот таинственный злодей?

— Конечно, — с театрально-таинственным прищуром тряхнул головой Скобцов.

В данную секунду у Волина сложилось впечатление, что подследственный настоящий сумасшедший. Было что-то странное в этом кивке.

— И вы можете назвать его имя?

— Могу.

— Так назовите. — Волин потянулся к магнитофону, нажал клавишу «запись». — Я вас слушаю.

— О, — Скобцов выпрямился, улыбнулся победно. — Я назову его имя и фамилию. Только сначала придется объяснить, почему я пришел именно к такому выводу.

Волин помолчал секунду, затем спросил:

— А просто назвать фамилию вы не можете?

— Если я просто назову фамилию, вы мне не поверите. Я знаю.

— Хорошо, — кивнул Волин. — Рассказывайте. Почему вы убеждены… И так далее.

— Значит, сначала я решил поехать в автосервис, — приступил к рассказу Скобцов.

19 Октября. День. Скобцов

Ситуация начала выравниваться. Мусор он выбросил. Хотя бы с этой стороны неожиданностей не предвидится. Что дальше? Первым побуждением было поехать в банк и выяснить у ТриТэ, не является ли кто-нибудь из его сотрудников владельцем черного «Сааба-9000», и если да, то в каком состоянии машина. Однако, подумав пару минут, решил, что имеет смысл сперва отогнать «Нюську» в мастерскую.