Капитан Нефедов

Квартира бывшего сотрудника секретного НИИ Федоркина Ивана Тимофеевича размещалась в сталинском доме. Дом при значительных внешних и внутренних габаритах вмещал, однако, минимально возможное количество, но громадных квартир. Таких на лестничной площадке четвертого этажа было всего две. Хозяин апартаментов, куда сейчас должен звонить капитан Нефедов, был, наверное, большим человеком. Размеры его жилища были косвенным подтверждением важности занимаемого им поста и его дела, наверняка приносившего большую пользу государству.

«Тогда я попал в точку», – подумал капитан, решительно нажимая на кнопку звонка.

Дверь открыл сухонький, скорее усохший, старичок небольшого роста. Вопреки обычаям своего преклонного возраста не иметь на голове никакой растительности, у Ивана Тимофеевича была шапка густых совершенно белых волос и, как продолжение этой шапки, пышные, никогда не стриженные брови. Из-под бровей смотрели неожиданно молодые, с некоторой хитринкой, глаза. На старике была рубашка с открытым воротом, брюки на подтяжках и шлепанцы на босу ногу. Было видно, что человек живет один и в непрошенных гостях не нуждается. Дальше знакомство проходило в полном молчании. Как будто пришедший и встретивший его заранее знали, какие слова должны звучать сейчас и какие разворачиваться действия. Не разжимая губ, капитан показал старику свое удостоверение. Пропуская гостя в квартиру, старик посторонился и рукой указал на стул. Сам сел в кресло и посмотрел на гостя. Хозяин квартиры был вполне современным и еще, вероятно, работоспособным, судя по множеству листков бумаги, разбросанных на столе и покрытых формулами, и светящемуся экрану ноутбука последней модели, от которого хозяина и оторвал звонок в дверь. Почувствовав, что со стариком ходить вокруг да около бессмысленно, капитан начал сразу в лоб.

– Иван Тимофеевич, из тех, кто в Союзе занимался проблематикой психологического оружия, практически в живых остались только вы, – решительно заговорил капитан. – Нам не нужны подробности ваших теоретических и других исследований, связанных с психотронным оружием. Знаем и обязательства о неразглашении тайн. Допускаем, что информация по этому вопросу хранится где-то в другом месте, и, если нужно, мы все, что нас интересует, по своим каналам сможем найти. Просто подпирают сроки и сейчас вот о чем. В свое время психотронным оружием занимались и немцы. К окончанию войны они добились определенных результатов. Есть информация, что свою работу они законсервировали до лучших времен. По каким-то причинам она до настоящего времени не была востребована. Но не так давно расконсервация произошла, и действующие лица в этом деле не немцы, а, похоже, случайные люди из России. Оружие запущено в работу и выдает определенные результаты. Нам нужно знать, кто эти случайные люди и где их искать. Может быть, это кто-то из ваших? Хотелось бы немного информации об особенностях эксплуатации психотронного оружия. Возможна ли какая-то утечка информации из прошлого в настоящее об интересующей нас установке и какова вероятность использования этих сведений для запуска установки в работу? Вот сразу сколько вопросов, – капитан посмотрел на старика.

– Почему-то я ждал, что кто-то еще раз придет с вопросами, которые до недавнего времени, казалось, окончательно остались в моей далекой молодости, – прервал молчание старик, внимательно слушавший капитана.

– Как понять ваши слова «еще раз»? Мы у вас не первые? Об этом, пожалуйста, чуть подробнее, – встрепенулся капитан.

– Примерно два года назад моя молодость ко мне уже возвращалась, – продолжал старик. – Приезжал внук Павел с вопросами на ту же тему. Только он не знал, что все это может быть связано с оружием, да еще со сверхсекретным. Всем было известно, что всю жизнь я занимался психологией. Вопросы внука были о каком-то возможном управлении психикой человека. Его интересовала конкретика. Как такую управляющую штуку, если она у кого-то окажется, запустить в работу? Как всем этим воспользоваться для того, чтобы, например, делать деньги? Ведь мы сейчас живем в эпоху зарабатывания денег. Конечно, я ему рассказал о том, что по этому поводу написано в литературе – провел маленький ликбез, как делать деньги с помощью различных технологических приемов. И, естественно, ничего не сказал о том, чем я когда-то занимался. Он все достаточно подробно записал и, кажется, обрадовался, что теперь их задумки с друзьями могут реализоваться. Тогда пойдут деньги, и дед в накладе не останется. С тем Паша и распрощался. Больше я его не видел. Он умер. Разбился на машине. Банальное столкновение с самосвалом. О столкновении сказали следователи. Но мне почему-то показалось, что Павел нашел то, с чем ему не нужно было сталкиваться. Вот и получился встречный самосвал. Цепочка событий должна добраться и до меня, – продолжал старик. – Ведь все сначала пошло от меня к Паше. Если Павла убрали, дальше мой черед. Я даже подумал, что вы, капитан, и есть этот черед.

Старик помолчал, вспоминая пережитое с появлением Павла и его кончиной, и посмотрел капитану в глаза.

– Теперь об изделии, – продолжал он. – Я говорил Павлу, что играть с эмоциями крайне опасно, так как та черта, за которую человеку нельзя переступать и за которой может быть смерть, индивидуальна. Правда, если человеку хочешь смерти, жми эмоциями на всю катушку. Еще я ему сказал, что работать с аппаратурой может и должен только тот, кто знает, что это такое и чем все может кончиться. В противном случае аппарат может убить оператора. Ведь у аппарата должна быть защита от чужого внешнего вторжения. И насчет опасности. Все, чем собирался заниматься Павел или кто-то другой, но с его участием, в моем понимании было достаточно опасным и прежде всего для самих участников, так как здесь могли уже затрагиваться интересы государства или очень крутых, как сейчас говорят, криминальных структур. Со всем этим, как известно, не шутят. И еще. Если это тот самый тип вооружения, над которым мы работали, то эффективность его применения, особенно в массовом порядке, зависит от единичных наработок. Каждой категории эмоций соответствует свой спектр возбуждения, который определяется эмпирическим путем. Например, чтобы результат от облучения толпы был положительным, сначала нужно получить показатели об облучении единичных объектов, вызывая у них различные виды эмоционального возбуждения. Поэтому если такое оружие и существует, то при запуске оно в самом начале должно эксплуатироваться в режиме набора информации. И следующее. Поражение цели будет гораздо точнее, если рядом разместить так называемый ретранслятор. Он не только будет усиливать эмоциональное воздействие на цель, но и служить своеобразным датчиком положения цели. Стрелять с таким датчиком можно гораздо эффективнее. Думаю, – продолжал старик, – законсервировав изделие, немцы должны были оборудовать его и устройством, подающим сигнал о расконсервации. Где-то должен быть приемник, принимающий этот сигнал, и деятель, который знает, что делать дальше. Ведь если такой системы нет, то тот, кто спрятал оружие, его никогда не найдет и не запустит в дело. Своей информацией я совсем не нарушаю тайну, хранить которую давал клятву пожизненно. Но это должно помочь вам расшифровать местонахождение генератора эмоций и, может быть, его в настоящее время хозяина. По этому вопросу, да и по всем остальным, с чем когда-то работал, ничего больше не скажу. Прошу меня сейчас оставить. Ведь, по вашим сведениям, я из всех нас остался последним. Пока еще работоспособный, но вроде и последний. Значит, повторяю, скоро придет и мой черед, а мне еще надо кое-что закончить. До свидания, – поднялся старик.