однако зачастую забывается, что за люди находились в цитадели, как они там очутились и сколько горя зелоты и сикарии причинили сперва иерусалимцам, а потом иудеям из деревень близ Масады, которых разоряли несколько лет.

Когда все было кончено, отношение римлян к еврейскому населению Иудеи оказалось на удивление взвешенным. В 71–130 гг. римские власти исправили недостатки в административной системе, которые десятилетиями способствовали беспорядкам, вылившимся в Первое восстание. Например, в Иудею назначался чиновник, контролирующий финансы, – он не позволял прокуратору злоупотреблять служебным положением. Ежегодные храмовые пожертвования для евреев были заменены так называемым «еврейским налогом» (лат. Fiscus Judaicus); деньги шли на нужды Капитолийского храма[71] в Риме. Иудеям это не нравилось, но, кроме данного налога, к ним не применялось никаких коллективных наказаний.

Катастрофа 70 г. кардинальным образом повлияла на иудаизм и христианство – между этими религиями разверзлась пропасть. Разрушение храма раз и навсегда отсекло христиан от еврейской общины. Христиане видели в падении Иерусалима справедливое возмездие за распятие Иисуса Христа, верили, что Бог отныне благоволит им, – и связали свою судьбу с миром, лежащим за пределами иудаизма. Еще до 70 г. христианство разорвало многие контакты с евреями, ибо его миссионеры больше обращались к языческим городам, нежели к Иерусалиму. После 70 г. Иерусалим уже не являлся духовной столицей христианства – несмотря на ужесточающиеся гонения, оно тяготело к Риму.

В 117 г. престол занял Адриан. Римские историки изображают его доброжелательным правителем из плеяды так называемых «хороших императоров». Поначалу иудеи возлагали на нового монарха большие надежды – в частности, община Александрии приветствовала его как второго Кира, который разрешил восстановить Иерусалим. Для евреев трагедия 70 г. имела поразительное сходство с катастрофой 586 г. до н. э., когда вавилонский царь Навуходоносор II стер с лица земли Первый храм. Изгнанники вернулись в Иерусалим спустя несколько десятилетий и восстановили главную иудейскую святыню, которая в итоге прославилась своим великолепием благодаря Ироду. Эти воспоминания утешали и ободряли евреев – ведь если Кир II Великий позволил возродить город, то почему Адриан не мог поступить так же? Еврейская легенда гласит, что император санкционировал такой шаг и даже велел убрать с Храмовой горы статую своего предшественника Траяна – но самаритяне все испортили. Они пожаловались Адриану на евреев, и тот, в отличие от Кира, прислушался к жалобам и передумал.

Вскоре Адриан превратился в худшего римского правителя, с еврейской точки зрения, – и его возненавидели. Разногласия коренились в том, что, по мнению императора, все провинции должны были гордиться тем, что они объединены под властью великого Рима. Каждую провинцию надлежало интегрировать в греческую культуру, составлявшую основу античной цивилизации. У иудеев все это ассоциировалось с эллинизацией Антиоха IV Эпифана и восстанием Маккавеев. Адриан и правда увековечил память о селевкидском царе, воздвигнув в 128 г. в Афинах храм, посвященный Антиоху. Далее император запретил обрезание – что евреи расценили как нападки на иудаизм. На самом деле подобная мера проистекала из давнего римского запрета на телесные увечья, но Адриан хотел с ее помощью искоренить этноконфессиональные различия по всей империи.

В 129 г. или 130 г. в рамках путешествия по восточным областям своей державы монарх посетил руины Иерусалима и объявил, что построит вместо него римский город Элия Капитолина с храмом Юпитера на Храмовой горе. Название отсылало к имени самого Адриана (точнее, Публия Элия Траяна Адриана) из рода Элий, а также к главному богу римлян, чье святилище возвышалось на Капитолийском холме. Это известие положило конец надеждам евреев на реконструкцию храма – и антиримские настроения в Иудее вспыхнули вновь. Конфликт зрел давно, но запрет обрезания и оглашение планов Элии Капитолины спровоцировали начало военных действий.

К тому моменту Иосиф Флавий давно умер, но римский историк Дион Кассий (II–III вв.), церковный писатель и епископ Евсевий Кесарийский (III–IV вв.), а также анонимный биограф Адриана из «Авторов жизнеописаний Августов» (IV в.)[72] дают много информации о восстании. Дион Кассий в «Римской истории» сообщает, что, пока Адриан гостил на Ближнем Востоке, иудеи продумывали тактику и собирали оружие. Недовольных возглавил харизматичный военачальник Шимон Бен-Косиба[73] – один из самых противоречивых персонажей еврейской истории. Имя «Бар-Кохба» (ивр. בר שמעון כוכבא – сын звезды) – это псевдоним, основанный на мессианском толковании библейской цитаты: «Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля…» (Чис. 24:17). Через несколько лет разочаровавшиеся в Бен-Косибе нарекли его «Бен-Козива» («сын лжи»), – но на заре восстания до этого было еще далеко. К числу тех, кто признал Бар-Кохбу Мессией, принадлежал раввин Акива бен Йосеф (50–135) – выдающийся еврейский мудрец той эпохи. Акива бен Йосеф объездил иудейские общины от Галлии (Франция) на западе до Вавилонии на востоке, дабы заручиться их поддержкой для грядущей борьбы.

Суровая авторитарная личность Бар-Кохбы, сочетавшая религиозный пыл с крайней резкостью, спустя годы очаровала многих раввинов. По легенде, полководец требовал, чтобы его бойцы отрубили себе палец в знак доблести. Впрочем, раввины-современники Бар-Кохбы были не очарованы, но возмущены – и вопрошали, как долго новоявленный герой будет калечить своих людей. Кроме того, Бар-Кохба не уповал только на помощь Бога, а надеялся на собственные силы, – и некоторые иудейские авторитеты сочли его чересчур высокомерным.

Адриан покинул Ближний Восток в 131 г. или 132 г. – и вскоре евреи взбунтовались. Беспорядки, охватившие Иудею, вспыхнули около Модиина, где во II в. до н. э. на борьбу с римлянами поднялись Маккавеи. Мятежники брали города и предпочитали сражениям партизанские действия, чем наносили неприятелю ощутимый ущерб. Застигнутый врасплох Квинт Тиний Руф (прокуратор Иудеи) вызвал из Иерусалима в Кесарию X легион – и развалины заняли сторонники Бар-Кохбы. Они разработали план восстановления храма, возобновили жертвоприношения на временном алтаре и отчеканили монеты. Надпись на аверсе гласила: «Шимон [Бар-Кохба], наси[74] Израиля»; на реверсе: «Год первый искупления Израиля». В сознании мятежников произошло возрождение независимого еврейского государства во главе с Бар-Кохбой, царем-мессией. В отличие от Первого восстания, участники Второго сплотились под командованием единого лидера, и те, кто выступал против него, – например христиане, которые не верили в мессианство Бар-Кохбы, – подвергались гонениям.

Символическим, стратегическим и политическим центром мятежников был Иерусалим. Один документ той эпохи датирован «третьим годом свободы Иерусалима»; он также сообщает, что город все еще находился в руках Бар-Кохбы на третьем году восстания (134 г.). Адриан послал за подкреплением Секста Юлия Севера – губернатора Британии. Подобно своим врагам, Север тоже уклонялся от боев – он окружал непокорные города и ждал, пока там не истощатся припасы.

В Иудею были переброшены дополнительные легионы из Сирии, Аравии, Египта и Европы. Римские войска стянулись к Иерусалиму – и мятежники бежали, ибо не могли защитить руины