Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ишь, какой, — надулся Сергей Филиппович, — Начальство. На, хоть побрейся…
Протянул Шематухину электробритву, показал на розетку и снова стал беспорядочно рыться в ящиках шкафа.
Шематухину это не понравилось, но и лезть на рожон он не собирался — не он тут хозяин. Он взял с электробритвы колпачок, брезгливо подул на щетки и начал бриться. Он то и дело бросал короткие взгляды на Сергея Филипповича, недоумевая, почему тот кажется ему захмелевшим — мужик, об этом знает вся деревня, непьющий.
— Телеграмму получил вчера, — словно угадав, чем мается Шематухин, сказал Сергей Филиппович. — Теща померла. Сегодня с Настасьей вылетаем. В восемнадцать ноль-ноль самолет…
— Это чего ты, Филиппыч? — сразу вернувшись к своим заботам, вопрошающе уставился на дядю Шематухин. — Обратно-то когда?
— В том-то и дело, отпуск у меня, — счастливо потер руки Сергей Филиппович. — Оттуда, чуешь, до Крыма три часа… Путевка, вот она. Два года ждал ее, миленькую…
Сергей Филиппович нежно разгладил лежавшую на столе синенькую бумажку, улыбнулся, не желая замечать испуганного, умоляющего взгляда Шематухина.
— Да как же с нами? — не выдержал Шематухин.
— С вами? С кем это, с вами? — Сергей Филиппович изобразил на лице ужас. — С твоей шпаной?
— Полегче на поворотах, — круто сказал Шематухин. — У меня, можно сказать, академия наук работает. Я из них все соки выжал, понял? Объект экстра-класс, такого больше вам никакой дурак делать не будет. Так что деньги на бочку.
— Бачу, дюже сердитый и справедливый хлопец, — сказал Сергей Филиппович. — Раз так, все будет в норме. Я ведь не зря тебя спросил, есть с тобой кто или нет. От ваших денег во как надо избавиться, они у меня третий день в сейфе лежат.
Сергей Филиппович открыл сейф, достал ведомости и амбарные книги, взял стопку денег и со всем этим хозяйством уселся за стол.
Меж тем Шематухин тихонько дотянулся до стакана, стоявшего на подоконнике, заглянул внутрь, услышал запах коньяка и испугался. Чудится, что ли?
— Я когда раз в год захочу выпить, то отравлять себя не желаю. — Сергей Филиппович видно уловил замешательство Шематухина. — Как это у вас, блатных, поется: «Пить — так коньяк, спать — так с королевой». Верно, едрена корень, сказано… А то нальются этой бормотухи, как клопы, аж смотреть тошно.
Оформив какую-то бумагу, Сергей Филиппович нагнулся, поднял откуда-то из-под стола початую бутылку коньяку. Повернулся к Шематухину.
— Давай лампадку, — сказал. — За тещу мою надо. Все на тещ жалуются, анекдоты про них травят, я ничего худого про свою не скажу.
Шематухин, соглашаясь, кивнул, с непривычки мучительно выцедил коньяк, задержал дыхание.
— Такой напиток и без закуски можно, — сказал Сергей Филиппович. — В нем все есть, что организму требуется. А теперь, — посуровел он, придвинув к Шематухину бумаги. — Теперь распишись и получай.
— На всех? — спросил Шематухин.
— А как иначе? Вас восемь человек.
— Но…
— Ну вот, если поровну, тысяча шестьсот двадцать три рубля двенадцать копеек на рыло. В целом двенадцать тысяч девятьсот восемьдесят четыре рублика с копейками. Если ты там свою бухгалтерию вел, выдавай как хошь. Только чтоб сюда, в правление, правду искать не ходили, понял? Работа, конечно, плевая, проще не придумаешь. Основная выплата — за нулевой цикл, понял?
— Чего тут не понять.
Почувствовал, как на лбу выступила испарина — что ни говори, коньяк, — Шематухин взял протянутую авторучку и расписался в двух местах.
— Есть куда положить? — вскинул на него тоже заблестевший испариной лоб Сергей Филиппович.
Он принялся считать деньги, вернее, не деньги, а пачки, сначала зеленые — с трешками, потом синенькие — с пятерками. После этих мелких пошли покрупнее. Червонцы и четвертные, под конец опять стали взмелькивать зеленые.
Стараясь не дышать на Сергея Филипповича, Шематухин наклонился над столом, разглядел, что было в последних зеленых пачках — то были полсотенные в отличие от захватанных, крученых и с трудом разглаженных трешек почти новенькие, чистые.
— Будешь считать или так поверишь? — спросил Сергей Филиппович.
— Ты же мне доверяешь. А я тем же концом по тому же месту.
— Смотри, Гриша, — строго вращая глазами, сказал Сергей Филиппович. — Я, сам знаешь, не Макаренко, опыты с деньгами проводить не имею права. Держи вот…
Он вытащил из-за шкафа сморщенную полевую сумку, сшитую из дерматина. Шематухин обтер сумку рукавом. Ощутив лишнюю тяжесть, отошел в угол и вытряхнул на пол десятка полтора гаек.
— Чего соришь-то?
— Извини, — сказал Шематухин. — Прямо министр!
— Смотри, дооскорбляешь…
Шематухин, подойдя к столу, кинул в сумку одну пачку денег, вторую. Подумав, пристроил сумку к краешку стола так, чтобы можно было сгрести в нее все деньги одним махом.
От такой беспечности у Сергея Филипповича будто потемнело в глазах, он часто заморгал, кхекнул.
— Ну и ну! — погрозил он пальцем Шематухину. — Будто какой хлам сгребаешь.
— А чего, — расхохотался охмелевший Шематухин. — Хлам и есть. Это только вы трясетесь: деньги, деньги…
— Куда уж нам… — опять кхекнул Сергей Филиппович.
— Слушай, я сейчас за бутылкой слетаю, — сказал Шематухин, — за свеженькой.
— Много будет, — помотал головой Сергей Филиппович. — В самолет не пустят.
Шематухин все еще запихивал деньги в сумку, ронял на пол пачку за пачкой и не успел очистить стол, когда вошел здешний зоотехник Фонин.
— А-а, на ловца и зверь бежит, — обрадованно крикнул Шематухин. — Ты мне барана отпустишь?
— Что за чушь он несет, Сергей Филиппович?..
— Погоди, сядь, — сказал ему Сергей Филиппович, — Как ты с народом обходишься? Запомни: баран — это не чушь! Человек месяц спал и видел этого барана, а ты ему плюешь в душу. Ты, Фонин, иди выпей за благополучную сдачу объекта и оформи документ на выдачу барана товарищу Шематухину Григорию Александровичу, бригадиру наемных строителей…
— Пока не забыл, — спохватился Шематухин. — Ты, Сергей Филиппович, выдай мне соответствующую филькину грамоту, что получил за произведенную работу… ну, сумму знаешь. Чтобы ко мне подозрениев не было.
Фонин после выпитого полстакана смягчился, виновато сказал:
— Вы, Григорий Александрович, извините, если что-то не так сказал.
— Ерунда, — простил ему Шематухин. — Барана приличного найдешь, я тебя на сабантуй позову.
— Найдем, — пообещал Фонин.
Шематухин старательно застегнул пряжку сумки, следуя совету Сергея Филипповича, повесил через плечо, в радостном возбуждении направился к двери.
— Одна на троих легко пойдет, — подмигнул оттуда.
Вторую бутылку пили опять без закуски, передавая из рук в руки сморщенное, обкусанное со всех сторон яблоко. Фонина развезло, Сергей Филиппович то и дело подливал ему из своего стакана, и он ходил из угла в угол, пытаясь спеть какую-то арию.
— Ну, покедова, — буркнул на прощание Шематухин. — Пойдем, Фонин.
На
