Она даже не заметила, как Фред уехал на работу, как обычно, не попрощавшись, а Стив появился в ее комнате.

– Что читаешь? – спросил он, взяв книгу Баха из ее рук, чтобы прочитать название. – Знаю, читал эту повесть! Она про тебя в некотором роде.

– Неужели, мистер Правильный? – Мишель закатила глаза и скривила ротик.

– Ты нашла персонажа, которому сопереживаешь, на которого похожа…

– Ты серьезно?

– Дон Шимода. Мессия, который не желает быть Мессией!

– И что ты пытаешься этим сказать, проницательный мой?

– Фред мне сообщил, что ты пассивный социопат, что твои эмоции как бы… кастрированы, поэтому тебя не тянет к людям, девчонкам твоего возраста. Я подозревал, но не был уверен. Но! Ты была сопротивляющимся социопатом. Ты жаждала чувствовать, ощущать что-то необычное, отсюда твое стремление выйти на контакт с инопланетянами. Тебе хотелось испытать что-то экстраординарное, что вытащило бы тебя из тюрьмы-ракушки недоразвитых эмоций.

Мишель не ожидала услышать такие выводы от своего парня. Стив понимал ее больше, чем она – себя. Она глубоко вдохнула и выдохнула, фокусируясь на своих ладонях, а Стив молча наблюдал за ней.

Молчание было приятным. Комфортным. Она вспомнила сцену из фильма «Криминальное чтиво». Одна из второстепенных героинь, Мия Уоллес, сказала: «Вот тогда ты знаешь, что нашел кого-то особенного. Когда заткнешься на минуту и наслаждаешься молчанием».

– А почему ты мне помогаешь? – вдруг спросила Мишель.

– Потому что хочу. Я хочу и могу. Я думаю, большинство людей искренне хотят помогать друг другу. Поэтому многие волонтерствуют, чтобы наполнить свою жизнь особым смыслом. Ибо какой смысл быть солнцем, если не можешь никого согреть? Какой смысл быть пчелой, если не способен делать мед?

Вскоре Мишель снова уснула в ванне с водой, снова в красном бикини и с полотенцем под головой.

Она увидела карту мира, и ей показалось, что из страны Израиль красная пружина отскочила и зацепила ее за горло, потащила по красному вибрирующему туннелю вниз, к очередному носителю.

Когда девушка открыла глаза, то обнаружила себя в автобусе. Она оглянулась по сторонам. Носитель испытывал страх, который кольцом сжимал виски и горло. Мишель стала рассматривать своего нового носителя. У него были молодые мужские руки. Мишель потрогала свое новое мужское тело, и нащупала под одеждой что-то странное, непривычное, твердое. Она уже осознавала, что спит, и мысленно попробовала приказать руке проводника оттянуть вырез пуловера. У нее получилось. Носитель поднял руку и потрогал горловину своей одежды. Оттянул и посмотрел внутрь. Его глазами Мишель увидела темный металлический предмет в виде пояса, привязанный к телу, и красный подмигивающий огонек. Догадалась, что носитель собирался убить себя и всех вокруг него. В новостях говорили о таких опасных, одержимых идеями людях-смертниках. Ее носитель был живой бомбой и сам испытывал страх оттого, что должен был совершить.

Автобус остановился, двери открылись, люди стали неторопливо вливаться в его полое чрево и занимать свободные комфортабельные места. Беременная женщина с ребенком лет четырех-пяти тоже вошла в автобус. Сынишка помогал ей тащить сумки с продуктами. Они сели около носителя. Ребенок улыбнулся и, достав апельсин из бумажного пакета, протянул его взволнованному и испуганному обладателю спрятанного на торсе взрывного устройства.

Протянутый душистый апельсин всколыхнул в молодом человеке, планирующем массовое убийство, воспоминания о его собственном ребенке. Девушка увидела мгновения-слайды, куски из жизни носителя: он подбрасывает в воздух своего ребенка, и они оба смеются от счастья.

Мишель мысленно скомандовала ему подняться. Она представила, что он встает и начинает двигаться. Он взял апельсин из рук ребенка и, как в наваждении, стал двигаться к выходу. Улыбающийся мальчик помахал ему из окна. Мишель, через носителя, улыбнулась ребенку в ответ. Автобус двинулся.

Резкий звук взрыва оглушил прохожих, но никто, кроме смертника, не пострадал.

* * *

Стив увидел, как тело его подруги развалилось на куски. Ее кровь обрызгала стены, полы, его и все остальное. Он склонился над унитазом, расставаясь с содержимым своего желудка.

– Этого не может быть, – бубнил он, смывая кровь с лица дрожащими руками.

А в это время разорванные куски Мишель в ванне соединялись и генерировали с неимоверной быстротой. Она была без сознания.

Придя в себя, Стив вытащил из ванны пробку и выпустил кровавую воду. Включил душ, обмыл безжизненное тело Мишель, аккуратно вытащил, завернув в большое махровое полотенце, которое достал из шкафчика, там же, в ванной комнате. Туда не попали брызги крови. Стив вышел из ванной, положил подругу в постель и, не раздеваясь, лег рядом. Юноша слушал ее слабое дыхание, целовал лицо и уснул, сжимая в своих объятиях.

Утром Мишель проснулась, нагая, укрытая полотенцем, увидела спящего Стива рядом. Она прижалась к его телу и поцеловала в губы. Парень открыл свои черничные глаза.

– Доброе утро, – Мишель прошептала, снова целуя его в губы. – Ты остался!

– Доброе утро. Несколько часов назад я думал, что ты погибла.

– Что видел ты? – спросила Мишель.

– У меня чуть сердце не лопнуло от страха. Тебя разорвало на куски, на моих глазах, – ответил Стив. – Я не фанат фильмов-ужасов.

Юноша поднялся, подал Мишель халат и отвернулся к звездной карте, чтобы она оделась. Девушка оделась, обняла его сзади и начала рассказывать скороговоркой.

– Мой носитель был террористом, он собирался взорвать себя и автобус с людьми!

– Что? – Стив повернулся к ней лицом. – Теперь ясно.

– Может, ему заплатили за это, я не знаю. Он сильно нервничал. Сильные вибрации страха притянули меня в его тело. Стив! Я заставила его выйти из автобуса! Я могу контролировать сны и своих носителей! – Ее глаза сияли.

Зазвонил мобильный Стива, фотография Криса появилась на глади смартфона.

«Я скоро буду дома», – набрал он поспешно смс-ку.

– Это отец, – объяснил юноша. – Если честно, он не собирается отмечать Рождество с Фредом. Давай я тебя заберу сегодня вечером, и ты с нами поужинаешь? Но сначала тебе придется убрать в ванной.

Мишель прошла туда, где проходила «реабилитация». Все вокруг – стены, пол, полотенце на крючке – было в красный засохший горошек разного размера, но ее не затошнило от этой картины. Она повернулась лицом к другу.

– Мне придется остаться с мамой. Рождество – семейный праздник.

– Хорошо. Тогда я зайду к вам ненадолго, у меня для тебя сюрприз. Ну, до вечера! – пообещал Стив, поцеловал ее и ушел.

Мишель пошла в ванную, почистила зубы, умылась. Тави смотрел на нее из зеркала в красную крапинку. Его бледное лицо и фиолетовые волосы тоже, казалось, были в крапинку, как при ветрянке.