class="p1">Однако этот декрет о ликвидации общин, утвержден­ный Сталиным, был издан только в июне 1919 года. Это опоздание объясняется тем, что, по признанию самих лик­видаторов, «общины располагали целым рядом учрежде­ний, которые должны функционировать, а еврейский комис­сариат к тому времени не имел нужных людей, которые могли бы перенять работу общин». Поэтому опубликование декрета надо было оттянуть. Впрочем, не все ликвидаторы на местах утруждали себя такими соображениями, и за­крытие общин в ряде провинциальных пунктов проводилось евсеками (деятелями еврейской секции партии) и предста­вителями еврейского комиссариата уже с 1918-го года.

К середине 1919 года ликвидация шла уже усиленным темпом. Тогда же начались, в связи с усиливавшейся борь­бой на религиозном фронте, преследования против равви­нов, резников, меламедов, синагогальных служек и т. д., а также против учебных заведений, носивших религиозный характер. Был также издан циркуляр Еврейского Комисса­риата от 23 июля 1919 г., подписанный комиссаром Диман­штейном (№ 1367), в котором возвещалось, что наряду с закрытием общин «мы приступаем к ликвидации других буржуазных организаций, как сионистская организация Тарбус, Гехолуц и др.».

Немецкая оккупация Украины и Белоруссии в 1918 го­ду, а затем вспыхнувшая гражданская война затормозили ход ликвидационной работы в районах, где проживало ком­пактное еврейское население. Но с окончанием гражданской войны деятельность евсекции РКП пошла полным ходом.

Укреплению позиций евсекции и выработке ее положи­тельной программы способствовал распад ряда старых ев­рейских политических партий, не выдержавших террори­стического нажима большевистской диктатуры, а в неко­торых случаях и соблазненных надеждами на всемирную ре­волюцию, предвестником которой казалось крушение мо­нархий Гогенцоллернов и Габсбургов. На Украине, в Бело­руссии и в пределах РСФСР Бунд, сионисты-социалисты и поалейционисты раскололись, и значительная часть их вождей перешла в лагерь победителей и отреклась от идей демократического социализма. От Бунда в 1919-1920 гг. откололись такие видные деятели, как Рафес на Украине, Эстер (М. Фрумкина) и А. Вайнштейн в Белоруссии, от сионистов-социалистов перешел М. Литваков и др. Все они вскоре вошли в коммунистическую партию и включились в работу евсекции. Отдельные члены других партий (в том числе и сионисты разных течений) также примкнули к ев­секции и стали принимать активное участие в ее работе.

После гражданской войны и полосы погромов эконо­мическое положение еврейского населения в России стало катастрофическим. В то же время социально-экономические эксперименты советской власти, национализации и социали­зации разного рода не только не пощадили среднюю буржу­азию, но и ударили по источникам существования мелких лавочников и ремесленников. Это привело к полному разо­рению и обнищанию широких слоев еврейского населения в городах и местечках. Достаточно указать, что «декласси­рованных» (т. е. лишенных профессии и источников пропи­тания) евреев считалось в ряде местечек до 40-50%, а об­щее их число (вместе с семьями), по подсчетам Ю. Ларина и др., составляло к 1926-28 гг. до одного миллиона.

В годы Нэпа, пришедшего на смену разорительной по­лосе «военного коммунизма», перед еврейскими коммуни­стами встал ряд проблем по оздоровлению местечка, уст­ройству «деклассированных» в земледелии, помощи ремес­ленникам и профессиональной подготовке еврейской моло­дежи. На ряде конференций евсекции, в которых активное участие приняли выходцы из других партий, живой инте­рес вызвали также вопросы о расширении и углублении культурной работы на идиш.[9]

При помощи Агроджойнта были созданы еврейские с. х. колонии в Екатеринославской, Херсонской и Таври­ческой губерниях. Агроджойнт вложил в еврейскую коло­низацию до 16 миллионов долларов. Союз ОРТ из-заграницы развил активную деятельность помощи земледельцам, ре­месленникам и по профессиональной подготовке молодежи. В те же годы (1923-25) ЕКО стало создавать для помощи ремесленникам и кустарям ссудосберегательные товарище­ства. Позиция языка идиш на Украине и отчасти в Бело­руссии укреплялась, — помимо школы, литературы и научных учреждений, — также созданием в колониях и ме­стечках еврейских советов и еврейских судов. Деятельность евсекции, неизменно сохранявшая боевой партийно-комму­нистический характер, все же носила на себе, под пролетар­ским соусом, весьма ярко выраженную еврейскую нацио­нальную печать. Не случайно эта деятельность вызывала резонанс и порой симпатии даже в широких еврейских кру­гах в Польше и в Соединенных Штатах.

Нэп, а затем рост индустриализации, укрепляя экономи­ческие позиции еврейского населения на новой, советской основе, в то же время содействовали его культурной и язы­ковой ассимиляции. В 30-х годах в индустрию включилось до полумиллиона евреев, занятых преимущественно физи­ческим трудом; такое же число евреев числилось среди го­сударственных служащих, порой занимавших видные по­сты, преимущественно в хозяйственном аппарате. В земле­дельческих колониях к 1928 году считалось до 220 тысяч евреев. Широкий доступ в высшие и специальные учебные заведения привел к созданию не только кадров врачей, учи­телей и особенно инженеров и технических работников сре­ди евреев, но и открыл для евреев возможность преподава­тельской и научно-исследовательской деятельности в уни­верситетах и других учреждениях.

До конца 20-х годов не наблюдалось никакого прави­тельственного нажима на т. н. еврейскую работу. Эта ра­бота продолжалась и в первые годы оформления едино­личной власти Сталина. Никаких перемен в деятельности евсекции не было. Лишь после ликвидации Нэпа и приступа к сверхиндустриализации, построенной на сплошной на­сильственной коллективизации деревни, — не пощадившей и свежих ростков еврейского земледелия, — наступил ро­ковой поворот. В еврейских с. х. колониях началось «рас­кулачивание»; от планов, связанных с созданием с. х. базы в Крыму, скоро ничего не осталось. В 1930 году евсекция была закрыта и начала сильно сокращаться еврейская школьная и научная работа. Разновидности еврейского на­ционализма в коммунистическом обличье стал наноситься удар за ударом.

Мы попытаемся проследить судьбу еврейского вопроса в эпоху единоличной диктатуры Сталина, затянувшуюся на четверть века.

1

С укреплением личной диктатуры Сталина, в его поли­тике стали все больше обнаруживаться антисемитские тен­денции. Возможно, что одной из причин этого было то, что в образовавшейся тогда «левой оппозиции» видную роль играли коммунисты-евреи. Некоторые признаки антисеми­тизма можно было уже заметить в первых, инсценирован­ных Сталиным судебных процессах — в процессе «вредите­лей» по Шахтинскому делу (1928) и Торгово-Промышленной партии (1930) и процессе меньшевиков (1931). Массовые преследования еврейских деятелей, преимущественно ком­мунистов и попутчиков, последовали непосредственно за закрытием евсекции. В 1930-ом году было сделано первое предупреждение еврейскому комиссару Диманштейну, вы­ступившему в печати против «сплошной коллективизации в национальных районах», т. е. пытавшемуся уберечь от кол­лективизации еврейские с. х. колонии на юге России.

Убийство Кирова в декабре 1934 года, положившее начало кровавым чисткам старой ленинской гвардии и мас­совым расправам со всеми заподозренными в нелояльности к диктатуре Сталина, оказалось также сигналом к началу массовых репрессий против еврейских коммунистов и куль­турных деятелей. А во второй половине 30-х годов уже ясно обнаружилось стремление власти воспользоваться борьбой с «врагами народа» для того, чтобы из партии и государ­ственного аппарата исключить евреев