– Вы кажетесь совсем не таким, каким были на пути сюда, не так ли? – улыбнулась Элен, вспоминая, в каком он был ужасе, когда они попали в зону турбулентности во время их полета.

На этот раз он не нервничал. Он был на удивление спокойным, каким он и был всегда, когда путешествовал вместе со своей семьей. Сейчас ему нечего было бояться – они все были вместе.

– Я тоже скоро возвращаюсь домой, – сказала Элен.

Ей нужно было помочь матери закончить разбирать ее квартиру и найти ей временное жилье. И она надеялась, что на следующей неделе они управятся со всем этим.

– Не пропадайте. Давайте как-нибудь пообедаем вместе, когда вы вернетесь, – предложил Чарльз.

– С удовольствием. Я позвоню, когда вернусь, – пообещала Элен, хотя знала, что будет занята со своими клиентами, и было похоже на то, что ей предстоит выяснить отношения с Джорджем. – Берегите себя, Чарльз. И желаю вам, чтобы все обернулось так, как вы хотите, – загадочно добавила она.

– Я просто очень рад оттого, что смогу провести какое-то время со своими детьми.

Элен снова подумала о том, что ей этой радости никогда не удастся испытать. Ей не дано проводить время со своими детьми и наблюдать за тем, как они взрослеют. Когда она об этом думала, она чувствовала себя обездоленной, особенно после того, что ей сказал нью-йоркский доктор. Она понимала, что должна принять это и перестать с тоской смотреть на матерей с новорожденными младенцами, или на женщин, идущих по улице со своими дочерьми, или на отцов с сыновьями. Ей нужно оставить свою мечту.

– Я позвоню вам, – пообещал Чарльз.

Пассажиры стали проходить на посадку, и ему нужно было сопровождать Джину и девочек в самолет.

– Желаю хорошего полета, – сказала Элен.

– Не сомневаюсь, что он будет хороший, – отозвался он и повесил трубку.

– Кто это был? – спросила Джина, когда он подошел к ней с их посадочными талонами.

– Элен. Я хотел сказать ей, что мы улетаем. Она была очень добра ко мне, когда мы летели сюда из Лондона. У меня случилась паническая атака, когда мы попали в зону турбулентности.

Но теперь он не казался испуганным. Когда они вошли в самолет и нашли свои места, он выглядел спокойным и собранным. Он собирался посмотреть фильм или поиграть с девочками в карты. Джина, усаживаясь в кресло рядом с ним, улыбнулась ему. Их дочери устроились позади них. Чарльз казался ей сейчас совершенно другим. Он был счастливым, спокойным и уверенным в себе. Он был абсолютно нормальным, как любой другой бизнесмен или семейный человек в самолете, и это больше не казалось Джине преступлением или даже недостатком.

Стюардесса пожелала им хорошего полета, и они взяли себе по бокалу шампанского. Праздновать было особенно нечего, но они остались в живых после урагана «Офелия». И пока этого было достаточно.

На следующий день после того, как Чарльз улетел в Лондон, Джим устроил бранч для своих гостей в своей квартире в Централ Парк Вест. Было воскресенье, лил дождь, и день был самым подходящим для того, чтобы остаться дома. Все встретились в полдень в библиотеке, где на столе лежали несколько экземпляров «Санди Таймс» и «Уолл-стрит джорнал». А сам Джим в это время разгадывал кроссворд в «Таймс», и, когда в комнату вошла Грейс, он с улыбкой отложил его в сторону и взглянул на нее.

– Простите, это мой ужасный недостаток. Эти проклятые кроссворды мучают меня всю неделю. Я просыпаюсь посреди ночи, пытаясь разгадать те слова, которые оказались мне не по зубам.

– Я тоже, – рассмеялась Грейс. – Они всегда стараются сбить вас с толку. Нужно иметь для этого особый склад ума, как для изучения китайского языка. В молодости я пыталась учить его, чтобы произвести впечатление на мистера Пея, у которого я в то время работала. Но в конце концов я сдалась. Но я по-прежнему сражаюсь с кроссвордами в «Таймс», хотя и не с очень впечатляющими результатами.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Джим, снова беря в руки газету. – Например, вот это. «Наполеон в архитектуре девятнадцатого века, имевший большое влияние в Париже».

– Это легко, – тут же отозвалась Грейс. – Осман.

Джим поднял голову и с большим уважением посмотрел на нее.

– Подходит?

Он посчитал буквы.

– Идеально. Может быть, нам стоит потрудиться над ним сообща?

Он показал Грейс те слова, которые ему не удалось разгадать, и она сразу же назвала два из них. И они торжественно поздравили друг друга. Спустя несколько минут в библиотеку вошли Боб и Элен.

– Над чем вы смеетесь? – невинно поинтересовался Боб.

Он слышал их смех еще в коридоре. А Элен, казалось, все происходящее позабавило.

– Я нашла себе сообщника в разгадывании кроссвордов, – ответила Грейс, широко улыбаясь. – Эти чертовы кроссворды доводят меня до сумасшествия, но я не могу оторваться от них.

– Я никогда даже не трогаю их, – сказал Боб, беря в руки «Уолл-стрит джорнал». – У меня своего рода аллергия на головоломки. Я не могу решить их даже ради спасения собственной жизни. Я бросил это дело много лет назад. Мы с женой обычно ругались из-за того, что я неправильно угадывал слова и вписывал их в клеточки чернилами. Это приводило ее в ярость.

Джим смущенно признался, что делает то же самое, без конца пытаясь вписать поверх одних букв другие. Грейс с интересом продолжала изучать кроссворд и отгадала еще одно слово. Они были хорошей командой. И Грейс выглядела удивительно отдохнувшей и довольной, несмотря на все ужасы и шок, которые ей довелось пережить за прошедшую неделю. Элен договорилась с грузчиками и несколько раз разговаривала с представителями страховой компании. Она планировала закончить разбор квартиры уже через несколько дней. Им уже приходилось прежде проходить через все это, так что теперь работа продвигалась быстро.

– А теперь мне предстоит малоприятное занятие – поиски временного жилья, – вздохнув, сказала Грейс. – Придется поискать на севере города. На юге царит хаос, и все, кто хочет заработать на пострадавших от урагана, поднимут цену на аренду квартир до небес. Я все это проходила в прошлый раз. Так что придется подумать о том, чтобы временно пожить на севере. Это легче, чем пытаться обосноваться на юге.

– Вы можете жить у меня так долго, как вам захочется, – великодушно предложил Джим.

Но Грейс не хотела навязывать ему свое общество. Она знала, что Боб собирается пожить у Джима несколько месяцев, если это будет необходимо, но они были близкими друзьями. А Грейс не хотела быть обязанной человеку, которого она едва знала, каким бы великодушным и доброжелательным он ни был.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Я не хочу быть вам обузой. Гости очень быстро надоедают. К тому же Бланш любит иметь свой собственный угол, – добавила она, гладя собаку.

Джим рассмеялся.

– Что ж, я буду рад, если она останется здесь, и вы тоже.