не надобно.

– Как думаешь, сколько уже прошло? – не выдержала, спросила-таки.

– Прилично, – сказал Кощей. – Обычно Вран прилетал вдвое быстрей.

Это обнадежило Василику. Значит, прошло уже много времени и Вран вот-вот вернется. Она улыбнулась, велела себе не вешать нос и терпеливо ждать. А что будет, когда Воронович скажет, мол, возвращайся, дорогуша, там Ягиня без тебя не справляется? Василика не пойдет – побежит, забыв про Кощея. Или нет? Остановится, замрет на середине пути, не зная, идти вперед или повернуть назад.

Все было как-то неправильно, не по-людски. Василика не понимала, что делать дальше, поэтому делала вид, что ничего не замечает, и продолжала охотиться на умертвий, вслушиваться в голоса шептух и постукивать по мертвым деревьям, надеясь, что хоть кто-то отзовется и развеет скуку.

Видела бы ее Калина теперь! Заморские кинжалы, кокошник в котомке, истрепанная рубаха. Василика все собиралась сходить к речке, отстирать грязные пятна. Чем она лучше Кощея в таком виде? Помыть бы волосы, попариться, вылить на себя целую настойки полыни и втереть в кожу – и будет лесная королевна. И поесть не мешало бы. Василике часто снились вареники с вишней и сладкий сбитень.

Но она все равно не жалела, что ушла из дому. Стоило лишь представить, как Калина выдает замуж Марву, затем Любаву, как льются хмельные напитки, а чернавки бегают с самого утра до поздней ночи, не зная отдыха, и все вокруг гудит и шумит, развеваются цветные ленты, звенят мониста и усерязи.

«А у Васьки нашей женишок-то мертвяк», – хохотнула бы Марва, ехидно ухмыльнувшись.

«Да, мертвяк! А все равно умнее твоего!» – хмыкнула бы она в ответ.

Василика помотала головой. Что за дурные мысли? Так и до сумасшествия недалеко. Нет уж, она не дастся. Пришлось не глядя пройти мимо груды драгоценностей. За порогом ее ждали стаи умертвий, упырей, полчище шептух и множество бледных неупокоенных духов.

Не зря Ягиня говорила, что телу лучше трудиться, если ум не в порядке. Василика часто пользовалась ее советом и удивлялась: помогало. Когда все вокруг пытаются тебя убить, голова перестает думать о разных глупостях.

– Я с тобой. – За спиной послышались шаги Кощея.

Василика с трудом сдержалась, чтобы не метнуть в него проклятием. Ну зачем он терзает и ее, и себя? Оборвалась бы нить сразу, и все. Но нет, видимо, не судьба.

У дома сидели шептухи. Они смотрели так, будто и впрямь видели мир сквозь бельма. Спина все еще зудела – она хорошо помнила нападение сов.

– Не мес-сто, – прошипела одна из птиц. – Не мес-сто ж-ш-шив-в-фой.

– Сказала бы я, где твое место, – угрюмо хмыкнула Василика. – Подобру-поздорову уберетесь прочь или нет?

– Она злитс-с-с-са, – продолжила шептуха. – Злитс-с-с-са в-в-феликая…

И затихла.

Шептухи качнули головами и спустя мгновение сорвались с ветвей. Странно было видеть сов при ясном свете, но в Нави все было не как у живых. Совам не нравилось, что Василика пришла в Царство мертвых. Почему она не сгинула, как любой человек, пересекший Грань, оставалось загадкой для самой Василики. Хотелось думать, что Морана проявила милость. Но если поверить шептухам, то она все же злилась. Злилась и почему-то ничего не могла сделать. Странно.

Эта загадка радовала. Можно было ломать голову и догадываться о происходящем в Яви. Интересно, успокоился уже Мрак? Не будет же он злиться целую вечность и поджидать Василику за алатырь-камнем. У всадника Ночи море дел, а если нет, то появятся Светоч с Месяцем и утащат брата силком.

– И чем я могла досадить Моране? – Василика вздохнула.

– Видимо, не любит она живых девок, – фыркнул Кощей.

Ягиня успела пересказать Василике разные слухи, в том числе и те, в которых живой Бессмертный и богиня Смерти сплетались воедино. Теперь же стало очевидно, что Кощей не имел с Мораной ничего общего. Ну пощадила она его и пощадила, оставила при себе как диковинку, не более.

А вот две диковинки – уже совсем не то.

Впереди отплясывали пятеро умертвий. В скрюченных когтистых руках Василика успела заметить нож. Отблеск лезвия забавлял их, вызывая глухой смех. Хохотали мертвые паршиво, горько. Наверняка в глубине души все они сожалели о подобной участи, но не могли ничего изменить, поэтому предпочитали не задумываться.

Жалость колыхнулась внутри с такой силой, что Василика мигом сплела заклятье. Пламенная цепочка обхватила сначала одного, затем второго. Мертвецы с шипением забились, но Кощей быстро оборвал их мучения, взмахнув мечом. Василика же достала кинжалы, снова призвала силу и направила поток в холодные лезвия. Оружие засверкало ярче обычного, огненные хвосты больно резанули по полусгнившим телам. Все пятеро гнилью осыпались на землю. Среди рваных и грязных тряпок отыскался нож. Он был тупой – пользы никакой от него, но Кощей все равно настоял на том, чтобы его забрать.

– Мало ли что в их дурные головы взбредет, – добавил он. – Хотя я был бы рад, если бы эти твари научились сами себя убивать.

– Природой не заложено, – мрачно напомнила Василика.

Даже кровь у них была черная, похожая на болотную жижу. Со временем, конечно, все высыхало, прогнивало до конца, и оставались только голые кости.

Все же правду говорил Кощей. Ничего красивого и прекрасного в смерти не было.

* * *

Сначала он подумал, что привиделось, затем – что начал сходить с ума и терять остатки рассудка. Но рядом с ним находилась Василика, которая тоже смотрела на чудо и ничего не понимала.

Синие, как давно позабытое небо, колокольчики прорастали на голой земле и вроде даже посмеивались. Василика дважды проверила – да, и впрямь цветы, живые, с зелеными стеблями и листьями, которые дышали и невесть откуда брали силу.

– Говорят, у некоторых народов синий – цвет Смерти, – припомнил Кощей.

– Но они дышат, – возразила Василика. – Вокруг нас – неживые деревья и такие же мерзкие кустарники, а вот эти цветы… – Она запнулась, всмотрелась в синеву лепестков и выдохнула: – Да, Кощей, жи-вы-е.

Все ясно, это не он сошел с ума, а мир, раз в Нави выросли колокольчики. Может, Морана чего проспорила кому-нибудь из верховных? А что, разве не могла богиня Смерти разругаться с кем-то в пух и прах, а этот кто-то – взять и досадить ей?

Впрочем, объяснение могло быть другим, более… зловещим. Кощей даже знал, кого спрашивать. Но Василике не стоило слышать лишнего.

– Морана шутит, – невозмутимо махнул рукой он. – С ней такое бывает, хоть и редко.

– Странно. – Василика прищурилась, словно чуяла обман. – Жуть какая.

– Ага, – согласился Кощей. – Вернемся-ка лучше домой.

Он довел молодицу до костяного порога, а сам развернулся и побрел назад, бросив через плечо, что давно не купался