Интересно, смогла бы я шутить на его месте?

– Нет, что вы! – отвечает Вадик не менее иронично. – Мы не рекламируем товары народного потребления. Мы просто хотим заявить о своей организации.

– О какой организации? – интересуется Аркадьев. В его голосе я слышу явный испуг. Вжился в образ!

– А это уже не ваше дело! – обрывает его Вадик.

– Но мы-то вам зачем? – спрашивает Савельев.

– Для создания широкого общественного резонанса, – отвечает Вадим.

Савельев как-то сникает.

– На исходную! – неожиданно командует Вадим.

Парни в камуфляже перестраиваются. Мы репетировали все мизансцены несколько раз, но я до сих пор удивляюсь, насколько слаженно и четко работают ребята из «Феникса».

Не успели вы в уме досчитать до пяти, а трое из них мертвой хваткой обхватили наших пленников за шеи, остальные отошли в сторону, уступив место Андрею, который подошел вплотную к стоящим на коленях людям и врубил накамерный свет. У него в руках – старенькая профессиональная видеокамера формата DVCam, уже года два без дела пылящаяся у нас в телекомпании. Двести долларов и бутылка «White Horse» – и вы можете вынести на несуществующие съемки не только камеру, но в придачу к ней штатив, пару радиомикрофонов и кучу кассет.

Пленники жмурятся от света – а Андрей специально наклоняется как можно ниже, снимая лица крупным планом.

– Что за ерунда! – произносит Аркадьев, пытаясь отвернуться от слепящей глаза лампы. – Это чей-то идиотский розыгрыш, я знаю. Что мы сейчас должны делать? Попытаться выкупить свои жизни за кучу денег? А потом нас покажут по MTV?

– Да, действительно, ребят, уже не смешно! – вторит ему Савельев. – Сколько вам нужно денег, чтобы вы нас отпустили? Могу дать очень много… Сотка штук евро устроит?

– Деньги… Такие, как вы, только и думают о деньгах! – презрительно бросает Вадим. – Ну ничего, совсем скоро все изменится! Оставьте мне вот этого! – командует людям в камуфляже Вадик, указывая на Аркадьева.

Парни тут же оттаскивают в сторону Савельева и его водителя, а на пятачке перед машинами, ослепленный светом видеокамеры и по-прежнему стоящий на коленях, остается Аркадьев. Он зажмурил глаза. Человек в маске держит его железной хваткой, заставляя высоко задирать подбородок.

Вадик медленно расстегивает кобуру, достает пистолет, картинно снимает его с предохранителя и приставляет дуло ко лбу Аркадьева. Черт, даже у меня мурашки по коже. А вы? Что бы вы чувствовали, видя, как ко лбу вашего друга детства приставлено оружие?

– Эй! – кричит Савельев, пытаясь вырваться из рук двоих парней, держащих его. – Постойте! Стойте, я вам говорю! Эй, вы! Отпустите его! Зачем вам это нужно? Я действительно дам вам столько денег, чтобы хватило до конца жизни! И машины забирайте! Только отпустите Лёню, пожалуйста!

Он не на шутку испуган – и все же, думаю, не верит до конца в происходящее.

Вадик его не слушает. Он поворачивает голову к объективу видеокамеры:

– Это лишь первое предупреждения от Народного Комитета Неповиновения, – говорит он с пафосом. Воображаю, чего стоит Андрюхе не рассмеяться в этот момент. – И это – только начало!

Савельев заходится в крике:

– Нет! Нет! Прекратите!

Один из парней заклеивает ему широким скотчем рот.

А Вадик, замерев на мгновение, пускает Аркадьеву пулю в голову. Я непроизвольно закрываю глаза.

Звук выстрела, метнувшись по темному лесу, затихает – и вокруг повисает глухая, тяжелая, мрачная, безысходная тишина.

Аркадьев, обмякнув, медленно оседает на бок и валится навзничь на землю.

Савельев издает испуганный всхлип.

Я и Маша совершаем короткую перебежку по кустам до того места, где у края дороги парни в масках держат Савельева и его водителя. Пока Андрей снимает на видео упавшее тело, а Вадик что-то негромко говорит Истомину и стоящим рядом парням, мы с Машей, переглянувшись, достаем свое оружие.

Сумасшедший дом! Ангелы Чарли под Москвой.

– Стоять! Тихо! – командую я громким шепотом, когда мы с Машей, сняв пистолеты с предохранителей, тычем ими в затылок парням, стоящим по обе стороны от Савельева. Те испуганно замирают.

– Бегите, бегите отсюда немедленно! – шепчу я Савельеву на ухо. – Только тихо, ни звука! Ну!

Савельев оглядывается на меня. По его лицу я понимаю, что способность мыслить на время оставила его. Вопроса, почему кто-то из банды похитителей помогает ему сбежать, думаю, у него даже не возникает. Только инстинкты, сиреной визжащие от ужаса на самой высокой ноте, истерически командуют: «Беги!» Однако Савельев не двигается.

– Вали отсюда немедленно, а то и тебя пристрелят! – яростно шипит Маша.

И тут Артем Савельев, понимая, что к нему неожиданно пришла помощь, делает осторожный шаг назад, потом еще шаг, спотыкается о невидимый пенек, совершает еще несколько несмелых шагов и вдруг срывается с места. Через мгновение он исчезает в темноте – и я слышу только треск сухих веток под его ногами.

– Это Четвертый, как слышно? – передаю я по рации. – Цель ушла!

– Стой! А ну стой! – тут же орет стоящий рядом со мной парень и светит вслед беглецу фонариком.

Другой боец из «Ордена Феникса» делает вверх пару выстрелов, отдающихся в темноте звонким эхом.

– Савельев уходит! – кричит он, и за ним поднимается хор голосов.

– Догнать! – рявкает, словно капитан с мостика, Истомин.

Несколько человек, оказавшихся рядом со мной в густом кустарнике, беспорядочно стреляют вверх. Шум в лесу стоит страшный – а парни продолжают весело дурачиться, выпуская в темноту все новые холостые патроны.

– Отставить! – выныривает из кустов в метре от меня Истомин. Он светит в темноту фонариком, потом смотрит на нас с Машей, и в установившейся тишине передает в эфир: – Это Шестой! Цель ушла, работаем по плану!

– Это Первый, цель в третьем квадрате! – встревает Леха.

– Первый, вас понял! Вертушка уже на подлете! – отзывается Истомин.

Я смотрю на часы – двадцать минут первого. Отстаем на десять минут.

Рядом со мной материализуется Андрюха, все еще держащий в руке камеру. Фонарь на камере выключен. Андрей снимает с лица шапочку, сует ее в карман камуфляжного жилета, потом достает из внутреннего кармана свою незабвенную фляжку, отвинчивает крышку и делает глоток.

– Ты тоже думаешь сейчас про «Шоу Трумэна»? – спрашивает Андрей, протягивая мне фляжку.

Еще бы! Столько людей, бутафории и пиротехники – и все для того, чтобы разыграть одного-единственного человека.

– Это Третий, как слышно? – интересуется рация голосом Вадима. – Где вертушка?

– Третий, это Первый, прибытие через минуту, – отвечает Леха.