Но ей никак не удавалось перевести дух, грудь тяжело вздымалась и опадала.

Грегори просунул в нее палец, потом второй, и Пиппа выгнула спину, но он не отпускал ее. Он был неумолим в своей настойчивости, заставив ее обнять его ногами за шею, а рот безжалостно дразнил плоть, пока Пиппа не вскрикнула, взлетев на волне какого-то неземного блаженства, которое сотрясло ее с головы до ног. Разрядка была настолько сильной, что Пиппа обхватила ладонями груди, все еще липкие и влажные от виноградного сока, и мяла их, медленно опускаясь с небес на землю. Ее голова металась по подушке, а беспомощные тихие всхлипы нарушали тишину.

Слабая и обессиленная, Пиппа почувствовала, как он проложил дорожку поцелуев вверх по животу – и при этом ухмылялся, черт бы его побрал! – пока не добрался до рта, где поцелуй был приправлен ее мускусным, экзотическим запахом. А потом Грегори развязал шейный платок. Когда она заглянула ему в глаза и увидела там огонек торжества, до нее дошло, что Грегори выиграл.

Это он соблазнил ее.

Разрази тебя гром, Грегори Шервуд!

Она хотела ударить его, но он схватил ее за руку.

– Ненавижу тебя, – прошипела Пиппа. – Я не собиралась ложиться с тобой в постель и делать все это…

– Знаю, – мягко отозвался он. – В такого рода игры играют двое, леди Пиппа, и сегодня тебя переиграли. Если это поможет тебе почувствовать себя лучше, скажу, что я уже был в твоем положении. Ты переживешь.

С этим он встал с кровати, задул свечи и, как был, нагой, протопал в гардеробную. Дверь за ним закрылась, и в темноте, обмякшая и обессиленная от неимоверной усталости и бурного наслаждения, Пиппа тут же провалилась в сон.

Следующим утром Грегори проснулся раздражительным, но и, как никогда, полным сил и энергии, что удивило его, поскольку тюфяк был вполне удобным, но отнюдь не таким приятным, как мягкая пуховая перина. Но спать в одной кровати с Пиппой Грегори, разумеется, не мог. Он хотел, чтобы она как следует отдохнула, поэтому направился в гардеробную после их совершенно неожиданной, но абсолютно незабываемой постельной игры.

Его кольнула совесть. Он вчера так отчетливо видел, насколько была расстроена Пиппа, как хотела заставить его потерять самообладание. Он сделал вид, что поддается на уловку, а потом побил ее тем же оружием.

Да, она бросила несколько резких слов, которые до сих пор злят его, когда он их вспоминает, но по-джентльменски ли было подчинять ее при помощи соблазнения?

Нет, не по-джентльменски.

Теперь, когда солнце раннего утра струилось в узкие оконца над туалетным столиком, он задался вопросом, хорошо ли она спала.

В голове пронеслись сладострастные воспоминания, и тело тут же отреагировало так, как и должно было. Грегори жаждал ее плоти, был совершенно околдован тем, что Пиппа откликалась на него так страстно. Даже сейчас ему было несказанно приятно вспоминать, какой выдохшейся она была, когда он оставил ее на кровати: одна рука под головой, ноги вялые и сплетенные, стройное мальчишеское бедро направлено в полоток, а веки тяжелые от удовлетворения.

Застонав, он скатился с постели, не обращая внимания на железный штырь между ног, который напомнил ему о том, какой чертовски привлекательной он нашел свою деревенскую подружку. Оно было неудобным, это его новое увлечение ею, но, однако, существовало. Грегори придется преодолеть это неудобство, оставив ее в покое. Вряд ли она станет и дальше пытаться соблазнять его, чтобы сломить его волю и убедить исполнить ее желание, но теперь, вкусив ее естества – этот маленький кусочек рая, Грегори попался на крючок.

Будет нелегко, ох как нелегко держать руки при себе, но он должен.

Как был, совсем голый, Грегори потихоньку приоткрыл дверь в спальню и увидел, что Пиппа ушла и постель аккуратно заправлена. Помимо воли Грегори испытал разочарование, что не увидит ее рассыпанные по подушке волосы, как было этой ночью, а может, даже и кусочек увенчанной розовым соском груди.

Но как она взяла свою одежду? Парик? Очки? Ведь все это было в гардеробной. Неужели Грегори так крепко спал, что не слышал, как она на цыпочках крадется мимо тюфяка?

Он вернулся в гардеробную и увидел, что ее вещей действительно нет.

– Боже, – просипел Грегори, потирая челюсть перед зеркалом, – как неловко.

Грозному витязю из его детских грез – тому самому, который скакал на воображаемом пегом жеребце и спасал мир от страшных врагов, – совсем не понравилось то, что его можно застигнуть врасплох.

– Не из-за чего смущаться, – услышал он от двери и аж подпрыгнул от неожиданности. – Вы имеете дело с тем, кто превосходно умеет быть невидимым, как и полагается всем хорошим слугам.

Это была Пиппа, одетая его камердинером, и было вполне естественно, что такой слуга может видеть своего хозяина голым.

– Доброе утро, милорд. – Она смело взглянула на него, поблескивая стеклами очков на солнце, а парик придавал ей сходство с эльфом. – Когда я утром потихоньку вошла, вы спали как младенец.

– Правда? А как спала ты?

– Не помню, – твердо ответила она. – Я положила вашу одежду на кровать. И распорядилась насчет ванны. Первым делом надо избавиться от вчерашней дорожной грязи.

Он подбоченился.

– Ты что, и вправду считаешь, что это хорошая идея – играть роль моего камердинера?

Она пожала плечами:

– Слишком поздно отыгрывать назад. Я уже вполне привыкла видеть тебя голым. Не стесняйся, расхаживай нагишом по комнате сколько тебе угодно. Не обращай на меня внимания.

Она бросила строгий взгляд на ту часть его тела, которая стояла по стойке «смирно», и закрыла за собой дверь.

– «Не обращай на меня внимания», – передразнил он.

Дверь снова открылась, и Пиппа бросила ему шелковый халат, который надевала прошлым вечером.

– Хотя, если подумать, два лакея сейчас принесут горячую воду. Так что, возможно, ты захочешь набросить на себя это.

– О, в самом деле? Мне может понадобиться помощь, Харроу. – Он бросил ей халат назад.

– Очень хорошо. – Она подчеркнуто не обращала внимания на его раздраженный взгляд, с надлежащим подобострастием придерживая рукав халата. Грегори молча просунул в него руку и повернулся, чтобы вдеть руку в другой рукав. Наконец, вновь развернувшись лицом к Пиппе, он поднял руки на уровень плеч. Не говоря ни слова, она завязала шелковый пояс крепким мужским узлом.

– Ну вот, – сказала она, довольная делом рук своих.

– Гм, – был ответ Грегори.

Она немножко опустила очки.

– Позволено ли мне будет заметить, милорд, что ваши упражнения у Джентльмена Джексона – или куда вы там ходите, чтобы поддерживать форму, – достойны всяческих похвал. Продолжайте в том же духе. Мы же хотим, чтобы ваше тело оставалось таким же подтянутым, верно?