— Спасибо. За вас!

Они чокнулись, выпили. Вино было чудесное, проверенное. Давно купленное ею по случаю в магазине «Ароматный мир». Не поскупилась она тогда (знала, что обязательно пригодится!), и вот наконец настал момент — заветная бутылочка дождалась своего часа.

— Вы закусывайте, не стесняйтесь. Давайте я вам положу.

После первого же бокала Кирилл ощутил, как его впервые за долгое время отпустило. Он понял, что чувство необычности, охватившее его, объясняется именно этим — предвкушением того, что наконец-то он сможет хоть немного расслабиться после дикого напряжения последнего месяца.

Он с удовольствием ел филе миньон, замечательно приготовленный умелыми руками Людмилы Борисовны, и с благодарностью поглядывал на нее. Он уже и не помнил, когда его так вкусно кормили. Светка в принципе ничего не готовила, не умела и не любила, а в ресторане он не был уже целую вечность. Эта же милая женщина удивительным образом угадала, все поджарено именно так, как он любит, а вино просто фантастическое, он такого и не пил никогда.

— Я буду откровенна, хорошо? — тихо говорила тем временем хозяйка. — Мы с вами оказались, как это говорится, собратьями по несчастью, что ли? Вы потеряли невесту, я — мужа. Причем почти одновременно… Вам не кажется, что это все очень странно?

— Да, это правда! — согласился Кирилл.

Странностей в последнее время действительно хватало!

— Прямо какой-то рок! — продолжала Людмила Борисовна. — Я удивляюсь, как вы выдержали. Я, признаться, не могу прийти в себя… Ужасно тяжело одной… И вам, наверное, тоже, да?

— Еще бы! — подхватил Кирилл. — Само собой. Безумно тяжело.

Ему внезапно стало очень жалко себя, на глаза навернулись слезы. Эта хромоногая портниха оказалась единственным человеком на свете, понимающим, что с ним происходит.

— Бедный мой! — вздохнула Курочкина, участливо глядя прямо в глаза гостю. — Давайте еще выпьем. Вспомним наших близких. Чокаться не будем.

— Да, конечно! — охотно согласился Кирилл, наполняя бокалы. — Давайте.

Они снова выпили.

Кирилл окончательно понял, как правильно было прийти сюда сегодня. Удивительная истома овладела им.

Розовый свет из-под фальшивой лампы Тиффани умиротворенно разливался по комнате. Не хотелось двигаться, расходовать себя по пустякам. Хотелось вот так сидеть на мягком стуле, ни о чем не думать, никуда не спешить, слушать, как что-то тихо лепечет бедная хромоножка.

Вроде бы раньше ему казалось, что у нее резкий, неприятный голос!

А в молодости, похоже, она была ничего. Вон какая мощная грудь обрисована под платьем! У Светки тоже была неплохая грудь, но у этой куда больше, на целый размер, если не на два.

— Вы понимаете, — говорила тем временем обладательница могучего бюста, — вам, может быть, это покажется странным, но я давно пришла к выводу, что ничто не бывает случайным в жизни, все имеет свое основание, свою какую-то закономерность… Скажем, наше с вами знакомство… вы ведь попали ко мне почти случайно, но, значит, так должно было быть…

Кирилл слушал, кивал. Ему уже ничего не казалось странным, он был полностью согласен с каждым словом Людмилы Борисовны.

Он не столько вслушивался в то, что она говорила, сколько разглядывал, как двигается при этом ее рот. Он обратил внимание, что губы у нее полные, а над верхней слегка темнеет полоска. Отчего-то это сильно умилило его, и Кирилл поневоле улыбнулся.

— Я что-то не так сказала? — встрепенулась хозяйка.

— Нет, нет, все так, — мотнул головой Кирилл. Он снова наполнил бокалы: — Я хочу выпить за вас. Вы чудесная женщина. Вы заслужили гораздо большего…

— Спасибо, — почти бесшумно выговорила Людмила Борисовна.

Она сидела довольно близко, глядела на него в упор блестящими глазами.

— Мне этого никто никогда не говорил. У меня к вам просьба, только не удивляйтесь…

— Да, конечно. Я не буду удивляться. Что?

— Можно я выпью из вашего бокала? Это вас не обидит? Я вам потом объясню…

— Да ну что вы. Пожалуйста.

Кирилл протянул ей бокал.

— Нет, нет, держите его в руке, — еще больше придвинулась к нему Курочкина. — А вы из моего не побрезгуете?

— Конечно нет, — снова улыбнулся он. — Это мы на брудершафт, что ли?

— Считайте как хотите! — прошептала она, приникая губами к его бокалу.

Кирилл пожал плечами и последовал ее примеру.

— Ну вот, — выдохнула Людмила Борисовна. — Теперь вы знаете все мои мысли.

— А вы мои! — заливисто рассмеялся Кирилл.

Это действительно было очень смешно — что он мог про нее знать?! Чепуха какая-то!

— А я ваши! — серьезно подтвердила она.

Красное вино влажно блестело на ее губах.

— Ну и о чем же, вы считаете, я думаю? — весело спросил Кирилл.

— Вот о чем! — ответила Курочкина и, быстро приблизив к нему лицо, поцеловала его мягкими, пахнущими вином губами.

И пока длился (а хотелось, чтоб он длился бесконечно!) долгий, расплавляющий поцелуй, Кирилл осознал, что она права, ведь он и на самом деле думал только об этом. С удивлением ощутил, как острое желание распирает его, как налилось, затвердело у него в трусах.

Он вдруг ясно понял, что безумно хочет эту некрасивую, немолодую, полноватую женщину, хочет почувствовать ее горячее, податливое тело, сжимать ее тяжелые висячие груди, прижиматься к ее большой, наверняка покрытой целлюлитом заднице. Неизвестно откуда взявшаяся волна бешеной сексуальности нахлынула, окатила его с ног до головы, подхватила и понесла куда-то.

Кирилл задрожал, еле сдерживаясь. С ним происходило что-то невероятное, но он и не думал разбираться с этим, взывать к собственному разуму. Где-то в глубине души знал, что все это полное сумасшествие, но сил сопротивляться никаких не было, и он с наслаждением отдался несшему его потоку.

И как только закончился этот самый долгий на свете поцелуй, он, задыхаясь, вскочил на ноги и начал срывать с этой тающей, расплывающейся в его руках женщины ее синее с белыми оборочками платье.

— Тише, тише! — уговаривала она его.

Но он уже ничего не слышал.

И когда наконец под платьем обнаружилось ее рыхлое белое тело, Кирилл со стоном запустил руку в чашечку огромного розового лифа. Остро почувствовал нежную мягкость могучей плоти и стал цепко подбираться пальцами в самую глубь этой заполненной до предела чашечки, к набрякшему соску.

До спальни, где Людмила Борисовна заботливо приготовила мягкую душистую постель, они так и не добрались. Он взял ее тут же, на полу. Вошел в нее истово, с искаженным от страсти лицом.