– Я не удивлен, – седые брови сошлись на переносице.

Похоже, о манере Кондора недоговаривать и забывать предупреждать о мелочах и деталях, здесь знают и просто привыкли.

Якоб, кажется, был готов тяжело вздохнуть и осуждающе покачать головой, но не сделал этого – просто потому что сдержался.

– Мне не успели сообщить о том, что вы здесь, – продолжил Якоб. – Сожалею, если напугал вас, но я не ожидал обнаружить леди в библиотеке его высочества, поэтому в первый момент подумал, что в дом пробрался кто-то, кому… не стоит здесь находиться.

– Его высочества? – теперь нахмурилась я.

– Вы не знаете, в чьи владения попали? – изумление Якоба было искренним, но все равно отдавало чем-то, похожим на сарказм.

Я покачала головой, прикусив нижнюю губу и сделав очень виноватые глаза.

– Его высочество – я так понимаю, Дар?

– Его высочество Антуан д’Альвело, наследный принц Иберии, герцог Арморики… – поправили меня с таким видом, будто бы я начала утверждать, что трава синяя.

А в море – действительно полно чудовищ.

Я вцепилась в штору.

Якоб прервал поток слов, которые были перечислением имен и титулов светловолосого парня, выставившего меня за дверь.

– Вижу, вы ошарашены, – с ехидцей сказал он.

– Невероятно, – согласилась я.

Хоть бы кто меня предупредил, я бы, наверное, чуть иначе вела себя.

– В таком случае, осмелюсь предложить вам свою компанию, леди…

Он замолчал на полуслове и выжидающе посмотрел на меня.

Я не сразу поняла, чего от меня хотят, и Якоб еле заметно кивнул.

– Или вы не леди?

– Мари, – я протянула ему руку, все-таки отцепившись от несчастной шторы.

– Леди Мари… и все?

Рука дворецкого застыла в паре сантиметров от моих пальцев.

– Пока просто Мари, – сказала я.

– Вот как. – Он все-таки пожал мне руку медленно и осторожно. – Здесь есть гостевые комнаты, куда я с удовольствием провожу вас, просто Мари. Чтобы вы не заблудились в переплетении коридоров и не испугались еще кого-нибудь.

Он развернул меня лицом к выходу и слегка подтолкнул вперед.

– А можно… – начала я.

– Да, леди?

– А можете показать мне дом?

Якоб изумленно замолчал на какое-то время.

– Конечно, – сказал он неохотно. – Если это как-то искупит нерасторопность того лакея, который не успел предупредить меня, и мою собственную вину, я покажу вам дом. Прошу.

И он снова указал на дверь – на ту, из которой появился.

Почему-то мне показалось, что если я попытаюсь бежать, сильные пальцы Якоба просто сомкнутся на моем плече крепко и совсем не так осторожно, как на моей ладони.

***

Что делают бойкие героини-попаданки, когда им встречается настоящий, всамделишный принц?

Чаще всего – влюбляются в него без памяти с самого первого взгляда. Ну, для начала, конечно, хамят и фыркают для вида – так, чтобы никто не догадался, что сердечко уже екнуло. Нужно же показать этим принцам, кто тут главный, чтобы не навоображали себе невесть чего! Иногда, конечно, от избытка чувств падают в обморок, или там оказываются перед принцем в совершенно неподобающем виде, или вообще не знают, что это принц, поэтому умудряются перейти с ним на панибратское «ты», спустить пару лошадей и уже потом основательно нахамить.

В моем случае проявить характер не удалось и, видимо, уже не удастся. Наверное, это к лучшему.

Дворецкий не спускал с меня глаз, хотя старался подчеркнуть хорошее отношение к незваной гостье. Может быть, именно поэтому он, вняв моей просьбе, повел меня окольными путями, и я смогла увидеть пару парадных залов, галерею с портретами каких-то важных и очень красивых людей – преимущественно мужчин, хотя пара женщин, немолодых и не то чтобы красивых, тут тоже была. Якоб был предусмотрителен и вежлив. Он открывал двери, он пропускал меня вперед, он щелкал пальцами, чтобы зажглись волшебные кристаллы, и большую часть времени молчал, предоставляя мне самой разглядывать мир вокруг и делать свои выводы.

На галерее с портретами я сдалась.

– Якоб, простите, но кто все эти люди? – спросила я, по своему обыкновению пряча руки за спиной.

Ладони были холодными от волнения.

Так, глядишь, заведет меня мрачный дворецкий в темную комнату или подвал, и поминай как звали попаданку Мари.

Якоб ни капли не изменился в лице, хотя, думаю, мой вопрос мог показаться ему глупым. Как и я сама.

– Милорд коллекционирует портреты известных личностей, талантами которых восторгается и вдохновляется. По большей части это политики прошлого. Но есть парочка исключений. – Якоб махнул рукой в сторону портрета юноши, светлый лик которого выступал из тьмы. – Исследователи, ученые, капитаны морских судов, как, например, этот господин. Первооткрыватели и философы.

– А почему на глобусе было написано, что где-то могут водиться чудовища?

Я отвлеклась от портретов и повернула голову в сторону Якоба, чуть наклонив ее к плечу.

В этот раз Якоб не удержался от того, чтобы дернуть бровью.

– Это… странно, что вам неизвестно, – сказал он уже не так сухо – за вежливостью проскальзывало недоумение. Видимо, Якоб все еще не мог понять, кто перед ним, и принимал меня за кого-то из местных девиц. Мало ли, кого там чародей мог притащить с собой, вдруг у него хобби такое, таскать сомнительного происхождения барышень в гости к друзьям?

– Я слышала про Запретный континент, – кивнула я. – Но не про чудовищ.

Он улыбнулся.

– Думаю, господин дель Эйве будет рад рассказать вам об этом.

– Кто? – моргнула я.

Якоб закашлялся. Он хотел что-то сказать, но не успел – двери открылись, в комнате появился тот самый лакей, который провожал меня до библиотеки, и, торопливо подойдя к своему начальнику, что-то сказал – так тихо, что я не разобрала слов.

Якоб выслушал его и кивнул.

– Господа уже закончили, – сказал он мне. – И ждут вас.

– О, прекрасно! – я постаралась улыбнуться, хотя вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок.

– Проводите леди, – сказал он лакею и шагнул в мою сторону. – Удачного вечера, леди Мари, – сказал он с поклоном. – Был счастлив служить вам.

Рука в светлой перчатке застыла в паре сантиметров от моего плеча, словно Якоб все еще был готов меня схватить, но не желал этого делать по каким-то лишь ему ведомым причинам. Он вышел из зала стремительно и тихо, бросив суровый взгляд на бедного лакея, и растворился в полумраке.

«Я что-то сделала совсем не так, как было нужно», – думала я.