§ 12. Государственные устройства бывают трех видов: три вида правомерные и три отступления, служащие как бы извращением первых. Эти три государственных устройства суть: монархия, аристократия, а третье, основанное на имущественном различии, следует назвать свойственным ему именем – тимократией, хотя большинство привыкло называть его просто политией. Из них лучшее – монархия, худшее – тимократия. Вырождение монархии – тирания. Оба устройства монархические, но они во многом различны: тиран имеет в виду собственную пользу, монарх – пользу управляемых. Только тот истинный монарх, кто не нуждается ни в чем и всех превышает благами, именно такой ни в чем не нуждается; итак, он будет иметь в виду не свою пользу, а пользу подчиненных. Если же монарх не таков, то он может быть разве только избранным по жребию монархом. Тирания во всем противоположна монархии. Тиран преследует собственную пользу, и очевидно, что тирания – худшее из государственных устройств, худшее же то, что противоположно лучшему. Монархия перерождается в тиранию; тирания – разложение монархии: естественно, что худой монарх становится тираном. Аристократия же перерождается в олигархию, благодаря испорченности управляющих, когда эти распределяют государственные должности не по заслугам и уделяют себе все или большую часть благ, а должности – все тем же самым личностям, желая главным образом разбогатеть; здесь немногие управляют, и притом дурные вместо хороших. Тимократия перерождается в демократию. Эти два государственных устройства соприкасаются. Ведь и в тимократии весь народ желает управлять, и все, принадлежащие к одному имущественному цензу, равны. Демократия – наименее худшее из государственных устройств, ибо она ведь лишь немного отклоняется от упомянутой формы правления [тимократии]. Итак, перерождения государственных форм происходят указанным способом, путем незначительного и легкого отклонения [от нормального типа]. Уподобления и как бы парадигмы этого можно отыскать и в семействе: общение отца с детьми подобно монархии, ибо дети – предмет заботы отца, поэтому-то Гомер называет Зевса отцом. Монархия желает быть патриархальной формой правления; у персов, напротив, отцовская власть тираническая: к детям здесь относятся как к рабам. Тираническое же отношение существует между господином и рабами, которые действуют исключительно на пользу господина. Это отношение кажется верным, а существующее в Персии – ложным, ибо различие властей должно согласоваться с различием управляемых. Отношение мужа к жене кажется нам аристократическим, ибо здесь управляет муж, как более достойный, не только управляет в том, что касается мужа, предоставляя жене все то, что следует ей. Если же муж властв[30]ует во всем, то он аристократическое отношение преобразует в монархическое; делает он это не как более достойный и не как лучший. Иногда же управляют и женой, особенно когда они наследницы имения; их власть в этом случае основана не на достоинстве, а на богатстве и силе, точно как в олигархиях. Тимократическим кажется отношение братьев, ибо они равноправны, если не обращать внимания на различие возраста; поэтому-то, если различие возраста слишком велико, дружба их более не братская. Демократические отношения существуют в семействах, не имеющих главы, – здесь все равны, и в таких, в которых глава семьи слабый человек, и каждый имеет возможность делать, что хочет.

§ 13. Дружба во всех этих формах государственного устройства проявляется настолько же, насколько справедливость. Отношение монарха к управляемым заключается в преобладающем благодетельствовании: он делает добро своим подчиненным, если он, будучи хорошим монархом, заботится о благоденствии подчиненных, как пастух заботится о своем стаде, почему Гомер называет Агамемнона пастырем народов. Отеческая дружба подобного же рода; она отличается, однако, степенью оказываемых благодеяний, ибо отец – виновник бытия, этого высшего блага, а также пропитания и воспитания. Это же отношение связывает людей с их предками; природа определила власть отца над детьми, предков над потомками, царя над управляемыми. Этот вид дружбы покоится на преобладании, вследствие чего родители и пользуются почетом, и правовые отношения здесь не равные, а основаны на достоинстве; то же и относительно дружбы. Такой же вид дружбы существует и в отношениях мужа и жены, и в аристократиях; он сообразуется с добродетелью: лучшему уделяется большее благо и каждому следуемое; то же самое относится к справедливости. Дружба братьев между собой имеет сходство с дружбой товарищей: они равны и одинакового возраста, а таковые в большинстве случаев подобны как по образованию, так и по правам. Их дружба похожа на тимократические отношения, ибо и здесь граждане желают быть равноправными и одинаковыми; власть здесь распределена на относительно равные части. То же и в дружбе. Что же касается вырождений, то в них дружба и справедливость одинаково играют малую роль, и менее всего в худшей форме правления. В тирании дружба не имеет вовсе места или весьма незначительное: там не может быть дружбы, где нет ничего общего между правителем и управляемыми; нет места и справедливости, но отношение таково, как отношение ремесленника к инструменту, души к телу, господина к рабу. Всему этому уделяется известного рода забота со стороны пользующихся им, но ведь дружба и справедливость невозможны по отношению к неодушевленным предметам, так же как по отношению к лошади, или быку, или рабу, поскольку он раб. Нет с ними ничего общего: раб – одушевленный инструмент, а инструмент – раб без души; итак, к рабу, поскольку он раб, нельзя питать дружбы, а можно – поскольку он человек. Кажется, что каждый человек может чувствовать известного рода справедливость ко всему тому, что может участвовать в законах и договорах; поэтому-то и раб может участвовать в дружбе, поскольку он человек. Все-таки дружба и справедливость имеют и в тираниях небольшое значение, а в демократиях больше всего, так как здесь граждане, будучи равными, имеют много общих интересов.

§ 14. Итак, всякая дружба, как было сказано, покоится на законном общении; исключить можно разве только дружбу родственников и товарищей; дружба же граждан между собой и филетов, и тех, которые служат на одном корабле, основана на известного рода договоре. Сюда же можно отнести и ксению [гостеприимство]. Что же касается дружбы родственников между собой, то она имеет много видов, но все они сводятся к отношениям отца и детей. Родители любят своих детей, как свою собственность, дети же родителей – потому что происходят и зависят от них. Но родители лучше знают, что дети составляют часть их самих, чем дети, что они происходят от родителей, и творец теснее связан с тем, что он создал, чем создание связано со своим творцом, ибо то, что кем-либо создано, составляет часть этого последнего, как например, зуб или волос, или вообще то, что составляет часть целого, целое же вовсе не принадлежит части или очень мало. Родители теснее связаны со своими детьми также в силу большого количества времени: родители любят своих детей с первого дня рождения, дети же начинают любить родителей лишь после известного срока, когда является сознание и они становятся разумными. По этим же причинам ясно, почему матери более любят [своих детей, чем отцы]. Итак, родители любят детей как самих себя (ибо дети как бы составляют их второе «я», отделенное от них), дети же любят родителей потому, что происходят от них, братья же любят друг друга потому, что происходят от одних и тех же людей, ибо тождественность их происхождения отождествляет и их самих; поэтому-то и говорят «единая кровь» и «один корень» и т. п. Они действительно тождественны, хотя бы и в различных лицах. Важную роль в дружбе играет и общее воспитание, и одинаковый возраст: «Равный к равному» – говорит поговорка; люди с одинаковыми привычками естественно становятся друзьями, поэтому-то дружба братьев между собой так похожа на дружбу товарищей. Отношения двоюродных братьев и остальных родственников объясняются теми же условиями: они происходят от одних и тех же людей. Они станут или ближе друг другу, или более чужды друг другу, смотря по тому, ближе или дальше они отстоят от родоначальника семьи. Любовь детей к родителям и людей к богам основана на чрезмерном благе, оказанном первым, ибо родители оказали детям величайшее благодеяние: они дают детям жизнь и питание, сверх того, кроме жизни, они дают им и образование. Такая дружба родственников между собой заключает в себе большую долю приятного и полезного, так как жизнь их заключена в более тесном общении. Точно так же и в дружбе братьев между собой заключается все то, что заключено в дружбе товарищей: тем более если братья – люди хорошие и подобны друг другу, тогда они ближе стоят друг к другу и с первого дня рождения любят один другого: они и характером более сходны между собой, так как они происходят от одних родителей, вскормлены и воспитаны вместе; к тому же здесь дружба более всего и сильнее всего испытана временем. Дружба родственников имеет аналогию с этою братской любовью. Любовь же мужа к жене основана на физических условиях: природа сделала человека настолько более склонным к браку, чем к государственному общению, насколько семья по возникновению раньше и необходимее государства; стремление к рождению детей обще всем животным, остальные животные настолько и вступают в общение; люди же создают общения не только ради деторождения, но и ради жизни вообще. Назначение мужа и жены в общении тотчас становится различным; они взаимно дополняются, принося в общение каждый свое специальное [назначение и качество]. Поэтому-то брачное общение содержит в себе как приятное, так и полезное. Если оба – хорошие люди, то принципом их дружбы может быть и добродетель, и они, имея каждый свое назначение, станут наслаждаться одним и тем же. Кажется, что дети служат связующим их звеном, почему бездетные браки легко разъединяются, ибо дети – общее обеим сторонам благо, а общее связывает. Вопрос же о том, как муж должен жить с женой и друг должен жить со своим другом, состоит, кажется, в том, чтоб отыскать, что между ними следует считать за справедливое. Отношения же друга к своему другу кажутся иными, чем к чужому, или к товарищу, или к тому, с кем он воспитывался вместе. Здесь понятие справедливости не одно, как и дружба не одна.