Для чего?

Нет, наверное, он был неправ.

Понял это, когда вернулся. Когда в феврале обнял похудевшую, истосковавшуюся в неизвестности мать. Когда осознал, что у нее кроме сына ведь больше никого. Племянники, подруги — это ведь все прошлая жизнь. Теперь она, отсчитывающая последние дни жизни, живет только им.

Только все равно мать не позволила оставаться рядом. Словно чувствовала, что подыхал от воспоминаний. Все, все в этом городе было пропитано их с Кирой любовью. Каждая улочка, каждый сквер напоминал о прошлом, которое ранило, не давало дышать.

Мать сам сказала: "Уезжай куда хочешь, работай, только живи. "

И еще почти год чужих осечек, пуль, пролетевших мимо, осколков, прожигающих воздух по касательной. Хоть бы одно ранение! Но нет, словно ангел ходил за ним по пятам с чьей-то крепкой молитвой.

Хотя какое к черту ранение, его и так уже ранили в самое сердце, навылет.

Вернулся, когда пришло известие, что у матери случился инфаркт. Затем через несколько дней, пока добирался до дома, инсульт. Вернулся уже в пустую квартиру, месяц тенью сидел у ее больничной кровати. Выходили.

Потом еще несколько месяцев реабилитации. Выучился на массажиста, чтобы поставить самому мать на ноги. Только она все равно таяла с каждым днем, много говорила о смерти.

И это снова было больно. Страшно. Мать — единственная родная душа, и если ее не станет…

Денег было достаточно, чтобы еще не работать какое-то время. Мать уговаривала нанять сиделку, ну или вернуть домработницу. Но Глеб все хотел делать сам.

Потому, когда состоялся их разговор о работе, на которую через свою знакомую попыталась устроить его мать, Глеб просто вышел из себя:

— Мам, — сжимая кулаки в карманах, процедил Глеб, — не нужно за меня решать. Мне будет спокойней, если я буду все делать сам. И у нас достаточно денег, а потом я и сам могу найти работу.

— Глебушка, ну, пожалуйста! Ведь я неспроста за тебя попросила! Там тоже нужна помощь, Ниночка, подруга моя, сама о тебе спросила, правда! Там детки больные без массажиста остались, специалист в декретный отпуск собралась, на сохранение молодой мамочке нужно в больничку. А заменить некем. У тебя ведь руки золотые, сынок! Скольким деткам бы ты смог помочь! Прошу тебя, хотя бы попробуй!

Глеб, немного успокоившись понял, что спорить с ней бесполезно, и его отказ может только все усугубить. Что же, придется нанять сиделку, самому отработать хоть пару недель, пока там не подыщут нового специалиста.

Какая-то непонятная кутерьма, неоправданная ничем, кроме желания матери, прикованной к постели.

Что же, вот он понедельник, серый и дождливый, как нельзя лучше отражающий настроение.

Глеб проверил готовность каши в мультиварке, дождался прихода сиделки, взял папку с документами и отправился в реабилитационный центр "Солнышко".

41

Первое, что сразу не понравилось Глебу, так это заставленное цветами фойе — везде стояли огромные вазоны с шикарными алыми розами. Возможно, кто-то хотел создать таким более праздничное настроение, но со стороны это было больше похоже на пышные похороны. Глеб усмехнулся и, немного замешкавшись в фойе, столкнулся со спешившей куда-то сотрудницей центра.

— Простите, засмотрелся, — растерянно пробормотал он, удерживая женщину от падения, и тут же, услышав ее восклицание, отшатнулся.

— Глеб?! Глеб, неужели это ты! — восторженно заверещала Шурка, восхищенно осмотрела его с ног до головы и теперь уже сама кинулась на шею молодому человеку. — Какая неожиданная встреча! Ты какими судьбами здесь?

— Здравствуйте, Александра…

— Да какая я тебе Александра, что ты! Мы же свои! Ну, рассказывай давай, зачем в наше захолустье пожаловал? — не отступала она, вцепившись в руку Глеба.

— Устраиваюсь на работу, — последовал спокойный, без особых эмоций ответ. — Не подскажешь, где найти приемную?

— Пойдем, — обворожительно улыбнулась она и взяла его под локоть, — провожу. Нам по пути, я тут в бухгалтерии работаю, если что. Смотрю, ты без кольца, свободен, значит. Может, вечером проводишь меня домой, поболтаем?

Шурка мило улыбнулась, и слегка склонила голову набок, уверенная, что в этот момент выглядит мило и очаровательно.

— Если ты мне расскажешь все местные секреты, то обязательно провожу, — Глеб, включившись в игру, прошептал ей это практически на ухо, как раз в тот момент, когда они уже входили в приемную.

— Обещаю, все по высшему разряду! — подмигнула она, снова прижимаясь к его плечу чуть больше, чем следовало бы.

Шурка отстранилась, указала на кабинет заведующей и проследила взглядом за скрывающимся за дверью мужчиной. А затем повернулась к наблюдающей за ними Юленьке и, сверкая счастливыми глазами, дерзко и решительно заявила кадровичке:

— Если кто-то посмеет строить ему глазки, дело будет иметь со мной!

После победоносно улыбнулась, вздернула подбородок и, покачивая широкими бедрами, пошла в свой кабинет.

***

— Нина Никаноровна, здравствуйте! Глеб Маковецкий.

Пожилая женщина, практически ровесница его матери, встала из-за стола и тепло улыбнулась.

— Глеб, как ты вырос! Здравствуй! Не смущайся, ты наверняка меня не помнишь. А я тебя видела еще школьником. Проходи, присаживайся. Чай, кофе?

— Нет, благодарю.

— Как мама?

— Пока держится, — ответил Глеб, усаживаясь на стул, после того, как присела заведующая.

— Ох, она всегда была борцом! Я так рада была ее слышать! И как хорошо, что ты практикуешь массаж! Наша массажистка Полина уже через месяц уйдет в декрет, а хорошего специалиста так сложно найти. Сам понимаешь, у нас специфические пациенты. И то, что ты хирург, просто спасение для нас!

— Нина Никаноровна, хочу сразу предупредить, я у вас ненадолго. Надеюсь, вы в скором времени найдете замену вашей Полине, а я поработаю, пока вы ищите сотрудника.

— Хм, вот как. Что же, неволить не стану, у нас не каждый выдерживает. Сегодня предлагаю познакомиться с пациентами, составить удобный график. Полина подскажет, где что находится. В отделе кадров Юленьке отдашь документы, она сегодня же все оформит. А завтра уже полный рабочий день. Договорились?

— Договорились. Могу идти?

— Да, конечно. Если будут какие-то вопросы, обращайся!

— Благодарю вас!

Глеб вышел из кабинета заведующей, и в коридоре снова столкнулся с Шурочкой. Она уже успела прихорошиться, выплескать на себя полфлакона духов и расстегнуть верхнюю пуговичку на блузке.

— Глеб, ты сегодня до скольки? Я могу и пораньше уйти! Договор в силе?

Она старательно говорила громко, стояла близко, и Глеб, вспоминая, что клеить собеседника — это Шуркино естественное состояние, совершенно спокойно ответил:

— Не знаю пока, когда освобожусь. Но вечером все в силе. Довезу тебя до дома.

Шурочка кокетливо дернула плечиком, наклонилась ближе и, довольная тем, что кадровичка Юленька снова с интересом за