– Он жил там же, рядом с кухней, окна его комнаты выходят во двор дома. Чунг сказал, что, когда он пришёл утром, двери были заперты изнутри, как и всегда, а вот окно кухни было приоткрыто. Скорее всего, убийца забрался через это окно. Бэй услышал шум где-то во внутренних помещениях, решил, что это вор, и пошёл проверить.

– Ну что же, найдём убийцу и спросим у него, – пожал плечами детектив-инспектор Смайт.

__________________________________

*  «Дебретт» – британский ежегодный справочник дворянства. Издаётся с 1802 года «Debrettʼs Peerage, Baronetage, Knightage and Companionage»; по фамилии первого издателя Дж. Дебретта [John Field Debrett].

** У Чаншо́ (Wú Chāngshuò; 12 сентября 1844 – 29 ноября 1927) – псевдоним художника У Цзюньцина. У родился в образованной семье, в уезде Аньцзи провинции Чжэцзян. Первоначально он посвятил себя поэзии и каллиграфии, особенно интересовали его древние рукописи. У также возглавлял общество «Силин» резчиков печатей в Ханчжоу. Лишь позднее он стал считать себя художником, связанным с шанхайской школой. Одной из его целей было омолодить искусство живописи стиля «цветы и птицы».

* * *

Возможно, особо внимательный читатель, не запутавшийся к данному моменту в многочисленных персонажах данного сюжета, вскричит возмущённо: «Позвольте, а как же директриса школы мисс Кеклингтон? Неужели автор оставит её страдать в ожидании момента, когда появится злобный шантажист?».

Ни в коем случае, отвечаю я вам. Просто повествование наше, подобно махровому шиповнику, распускается всё пышнее, и даже на то, чтобы счесть лепестки этого цветка, нужно время.

Именно о мисс Кеклингтон думал полковник Паттерсон, входя в кабинет заместителя начальника штаба флота его величества. И чем больше думал, тем более несуразной казалась ему история рассказанная женой и её подругами. Ну что, в самом деле, за шантажист, курам на смех? Нет, никак это на полноценный рэкет не походило. Но и попытка таким образом воздействовать на адмирала Бедфорда тоже никак не вытанцовывалась…

Конечно, проще всего было бы плюнуть на пересказанные женой выдумки престарелой светской дамы, забыть о них, да и отправиться домой, вечер давно уже наступил.

Но забыть как раз и не получалось. Майя не стала бы болтать зря, да и леди Камилла Конвей, вдовствующая графиня Торнфилд, была кем угодно, но не светской болтушкой. А раз так, нужно обратиться к первоисточникам: адмиралу Бедфорду и его дочерям.

Секретарь Бедфорда, молодой щеголеватый флотский офицер, открыл перед Паттерсоном дверь кабинета.

В комнате было почти темно, только настольная лампа горела да огонь в камине освещал шахматный столик и две фигуры за ним.

Две фигуры? Минуточку… Тени так легли, что ему померещилось, будто у одного из играющих три головы.

Паттерсон ощутил, что у него рот раскрывается сам собой, спохватился, откашлялся и сказал:

– Добрый вечер!

– А, полковник! – хозяин кабинета вышел ему навстречу. – Рад видеть вас. Не возражаете, мы закончим партию? Чувствую, через пару-тройку ходов почтеннейший Триакефал разгромит меня, словно Великую Армаду…

– Через один ход, дорогой Роберт, и он уже сделан, – проговорил мягкий бас, от которого по спине Паттерсона пробежали мурашки. – Вам шах и мат.

– Какие… необычные у вас шахматы, – сказал полковник.

– Если быть точным, это не шахматы, а трёхмерный чатурандж, – весело сообщил адмирал, щелчком пальцев отключая светящийся куб, внутри которого висели фигуры. – И мне ещё ни разу не удалось выиграть! Я не спросил, вы знакомы?

– Не имел удовольствия…

– Прошу прощения, исправляюсь! Разрешите представить: полковник Дэниел Паттерсон, глава городской стражи Люнденвика – Триакефал Археофаг*, первый страж королевского флота.

Дэн коротко поклонился.

Две головы цербера посмотрели на него благожелательно, третья усмехнулась:

– Кажется, леди Майя Паттерсон – ваша жена? Очаровательная женщина. Она придумала мне весьма… примечательное уменьшительное имя.

– Какое?

– Не скажу. Спросите у неё. Итак, Роберт, наш с вами счёт в игре пять – ноль. Помните, после десятой победы подряд вы будете должны мне желание! Прощайте, господа!

И массивная фигура мифического зверя растаяла в воздухе.

– Уменьшительное имя для цербера? – тихо спросил Паттерсон. – Трёхмерный чатурандж?

– Мы живём в удивительном мире, правда? – адмирал дружески похлопал его по плечу. – Прошу вас, полковник, присаживайтесь! Аква виты? Келимаса? И рассказывайте, вы ведь пришли по делу, а я вас отвлёк!

– По делу, да… Скажите, вы в курсе, что именно произошло в последнее время с вашей старшей дочерью?

Бедфорд закаменел скулами, потом выдавил:

– Более или менее.

– Тогда я хотел бы в этом разобраться. Школа, где мисс Кеклингтон директорствует, краем упоминалась в одном из дел, по которому сейчас ведётся следствие. И мне необходимо понять, имеет ли отношение вся эта… эта фантасмагория к расследованию, Тьма меня побери!

– Никакого. Даю слово.

Адмирал ронял слова так скупо, словно за каждое ему приходилось платить алмазами.

– Мне нужно знать детали, чтобы быть уверенным, – сказал Дэн с сожалением. – Я готов поклясться, что это не пойдёт дальше меня.

Рассказ Бедфорда оказался коротким…

– Вы хотите сказать, что затеяли всю эту ерунду, шантаж и прочее, только для того, чтобы дочь обратилась к вам за помощью? – переспросил Паттерсон, не зная, то ли смеяться ему, то ли плакать от умиления тем, как далеко может завести отцовская любовь. – Слушайте, Роберт, а поговорить вы с ней не пробовали?

– Делия ушла из дома, когда ей только исполнилось восемнадцать, – адмирал говорил с трудом, хотя Дэн понял: вот это он даже не вспоминает, а помнит каждый день. – Мы смертельно разругались из-за моего второго брака, она даже не была против. Просто просила не торопиться, выждать срок траура. А мне хотелось продолжать жить. Я… долго злился. Очень долго. Уже подросла Лаура, когда впервые задумался, что… тоже был неправ. Стал разыскивать Делию, и нашёл, конечно, – он бледно усмехнулся. – Тогда она ещё не была директором школы, просто преподавательницей. Пытался встретиться и поговорить, но она наотрез отказывалась меня видеть. Я подумал, что нужно поставить Делию в ситуацию, когда ей придётся попросить моей помощи. Ну, с такими проблемами к чужим не ходят, а из родных у неё только я. Ей всего-то нужно было бы переломить гордость!