– Ты серьезно? – изумился Хонгр.

– Конечно. Негде установить микрофон. Побеги молодые, старых деревьев нет.

Хонгр не считал себя большим специалистом по вирту, но утверждение Лилии показалось ему абсурдным. Или она хотела на что-то намекнуть? Фраза про микрофон казалась смутно знакомой.

– Ты хочешь сказать мне что-то важное?

– Еще бы.

– А на Дарханке, куда мы с тобой поднимались несколько дней назад, микрофоны были?

– Вирт гораздо более уединенное место, нежели реальность. В реальности сплошь датчики, камеры, спутники слежения… Понимаешь?

– Да. А здесь – вирусы, программы-шпионы, жучки…

– Они должны проявлять себя. Иначе никак. Системы защиты вирта работают успешно. Здесь проще осмотреться.

– Тебе виднее, – не стал спорить Хонгр. – И все-таки я не доверяю электронике.

Лилия подошла к молодому человеку вплотную, взъерошила его жесткие волосы и тихо спросила:

– Ты меня любишь?

Хонгру хватило опыта и самообладания не спросить: в каком смысле? Других глупостей он тоже не сморозил. Помолчал, потом ответил:

– Конечно.

– Почему «конечно»?

– Я вообще люблю людей.

– Так я ведь не об этом.

– Понятно… А ты меня любишь?

– Нет, – неожиданно ответила Лилия. – Я – нет. Ты мне нужен.

– Жесть.

– Правда.

– Что правда?

– Суровая правда. Ты мне очень симпатичен, и я нуждаюсь в твоей помощи. Сможешь ли ты мне ее оказать?

– Несомненно.

– Даже ничего не получая взамен?

– Именно ничего не получая. Иначе что это за помощь?

– И что за любовь? – Лилия серьезно посмотрела молодому человеку в глаза и кивнула. – Значит, ты готов отправиться хоть на край света? Хоть на Луну?

– Готов.

– Я попрошу тебя, когда придет время. Дай мне адрес тайного канала для связи с тобой.

– Ты и так его знаешь.

– Нет, это не тайный канал. Нужен совершенно особый. Известный только нам двоим.

– Но такого нет.

– Тогда я создам его и пришлю тебе код доступа. Идет?

– Хорошо.

Лилия загадочно улыбнулась, потом потянулась к Хонгру и прикрыла руками его уши:

– И ты ничего не слышал, верно?

– Конечно. Мы с тобой не встречались. Нигде и никогда. Я правильно понял?

– Конечно. Не подавай вида.

Девушка встала на цыпочки и поцеловала Хонгра – нежно, по-настоящему. Ах, как хорошо… Если бы не в вирте. Иллюзия – она и есть иллюзия. И поцелуй был по-настоящему сладок, отдавал медом и цветами. В жизни так не бывает. От девушки должно пахнуть девушкой, а не пчелой… От Лилии в реальности пахло иначе! Кажется…

* * *

Японский продюсер прибыл прямым авиарейсом из Бразилии в Москву. Оля и Соловей добрались до столицы из Риги на легком самолете. Двенадцать мест, высота полета – около двух километров, скорость – четыреста километров в час.

– Монорельсом из Питера проще, но ведь еще до Питера нужно добраться, – объяснила Оля. – А Минамото Такамура ждать не будет. Лучше потратить пару сотен на билеты.

Офис японца в Москве выглядел скромно. Сам он сидел в небольшом кабинете без приемной, попасть в который можно было через комнату с тремя сотрудниками, которые занимались организацией гастролей дружественных Минамото исполнителей и коллективов в столице и по всей России.

– Привет, Ольга, – подчеркнуто небрежно приветствовал девушку японец. – Кого привела?

– Соловья. Это Дима Соловей, – Оля кивнула в сторону Димы, как будто в комнате был кто-то другой, и покраснела. – Лучший певец, которого я знаю.

– Что лучше – быть лучшим из худших или худшим из лучших? – непонятно к чему спросил японец.

Дима насторожился. Уж не хотят ли его обидеть? Продюсерам слишком вольное обращение спускать нельзя, на шею сядут.

– И что вы поете, молодой человек? – поинтересовался Такамура.

– Песни, – ответил Соловей.

– Действительно, как я не догадался? Людям нравилось?

– Да.

– В каком веке вы выступали?

– В двадцать первом. Публика была в восторге. Особенно девушки.

– Вот как… Гендерное разделение… Что ж, я послушаю ваши песни.

Дима уже собирался запеть, переживая о том, как будет звучать голос без аккомпанемента, но Оля тронула его за руку, останавливая. А японец прикрыл глаза и словно впал в транс.

– Что с ним? – шепнул Дима.

– Тихо! Он слушает.

– Что?

– Твои песни.

– А откуда они у него?

– Я заранее послала подборку.

– И он не мог послушать раньше?

– Я-то откуда знаю? – возмутилась Оля.

– Нам час ждать, пока он будет в стену таращиться?

– Он слушает в ускоренном режиме. Задействовав программу «быстрого сна» через ментопроигрыватель. Надеюсь, скоро очнется.

Действительно, не прошло и минуты, как японец открыл глаза и уставился на Диму.

– Пластика у вас хорошая, – резюмировал он. – Голос не слишком богатый, но для псевдогородского русского кантри, в стиле которого вы исполняли свои песни, другого не надо. Песни стандартны для невзыскательной публики. Любовь и стремление к любви, ожидание секса, социально-имущественные переживания… Стандартный набор, пойдет. Проблема в том, что ниша достаточно плотно занята. Для ваших песен там просто не осталось места. По клубам колесят десятки коллективов с богатым музыкальным ассортиментом и интересной, а порой и трагической историей.

– Вы не хотите со мной работать? – удивился Соловей. – Ольга говорила мне, что вопрос почти решен! Я ждал несколько дней, ничего не предпринимал. А вы меня кидаете?

– Выбирайте слова, молодой человек, – нахмурился Такамура.

– Да что там выбирать! Вы отказываетесь контракт подписывать?

– Увы, я не вижу перспектив совместной работы.

– Уверен, вы ошибаетесь.

– Человеку свойственно ошибаться, – не стал спорить Такамура. – Может быть, мне, а может, и вам. Кто-то сейчас точно ошибся.

– Но как же наши договоренности, Минамото? – едва не заплакала Оля. – Ведь ты обещал!

– Ты говорила о чем-то выдающемся. Твои слова не подтвердились. Обычный певец смазливой внешности. Но пластические хирурги сейчас творят чудеса, красивое личико и стройная фигура – не повод для восхищения. Пожалуй, с перебитым носом или железными зубами твой Соловей смотрелся бы пикантнее. Об этом стоит подумать…