Вот как-то так мы и общаемся, короткими репликами, потому что слишком много энергии расходуется на то, чтобы произнести имя целиком или полное предложение, а ее лучше приберечь для другого.

– Глянь у стола с едой, – закончил он, – может, там.

Я так и не нашел этого товарища, потому что, как только я вижу еду и напитки, я и шага не могу сделать в сторону, разве что для того, чтобы запихнуть в рот еще один наггетс. Я чувствую себя ужасно, когда вижу это жестокое «соревнование», в котором люди толкаются локтями за место у стола с едой. Как только приносят что-то новое, все разговоры прекращаются до тех пор, пока не будет жадно съедена последняя крошка. Мы стоим и яростно набиваем животы, притом что ни у кого из присутствующих в комнате нет столько жира, чтобы можно было записать процент двузначной цифрой. Куда все это потом исчезает?

На дистанции – и я в этом не сомневаюсь – все уходит на подвиги, совершаемые во имя выносливости.

Вечеринка «Сто первая миля» – для избранных ультравыносливых спортсменов, но с годами я завербовал в их ряды несколько новичков. К сожалению, большинство из них сейчас выпали из этого общества и никогда не простят меня за то, что я притащил их в этот спорт. Один мой бывший друг пробежал со мной за ночь девяносто шесть километров и с тех пор ни разу не надевал кроссовки. Это было четыре года назад.

Но те немногие избранные, кто проявил настойчивость, стали довольно известными спортсменами и бегают гонки на выносливость. Кристофер Гайлорд впервые пробежал со мной небольшой отрезок пути, когда я пытался без остановки преодолеть двести миль (триста двадцать два километра). Он подсел на этот спорт и вскоре записался на участие в гонке на пятьдесят километров. Когда он спросил меня, как пробежать ультрамарафон (так называют все пробеги на дистанции свыше сорока двух километров), я рассказал ему, что нужно делать: выпячиваешь грудь вперед и переставляешь ноги по очереди, и так до тех пор, пока не пересечешь линию финиша.

– И это все? – спросил он.

– Ну да, – ответил я, – ничего сложного.

После своего первого ультрамарафона он временно вышел из строя. Он так гнал, что несколько дней потом не в силах был просто подняться по лестнице. Но тем не менее он подавал надежды – все-таки добежал до конца. Большинство на его месте сошли бы с маршрута задолго до финиша. Он так медленно бежал вторую часть дистанции, что его обогнали почти все участники, и он пришел одним из последних.

Чтобы пережить воспоминания о том пробеге, он много работает над собой. На сегодняшний день он пробежал Western States Endurance Run четыре раза, так что, мне кажется, он отбросил те переживания.

И даже среди самых сильных и выносливых спортсменов все равно находятся настоящие сумасшедшие. Люди способны понять, как можно пробежать марафон, но сделать это четыре или пять раз, или бежать двое суток подряд, или бежать в самом холодном или самом жарком месте на Земле – это выходит за рамки рационального мышления, это противоречит тому, что принято считать возможным.

– Почему я не слышал об этом раньше? – это самая распространенная реакция. – Это удивительно.

Ультрагонки не освещаются широко в прессе, вероятно, потому, что это относительно новое направление, и журналисты довольствуются тем, что пишут про бейсбол, баскетбол и футбол, большего им и не нужно. Но все меняется, хоть и медленно.

Как на меня вышел журнал Sports Illustrated Women, до сих пор для меня загадка. Я был единственным бегуном из всех спортсменов, о которых они писали в рубрике «Самый сексуальный мужчина в спорте». Считалось, что они выбирают какого-нибудь известного бегуна на короткие дистанции – звезду стадионов, короля бега с препятствиями, а не неизвестного сверхвыносливого парня, о котором никто из американцев никогда не слышал и чей спорт находится за гранью понимания.

Многие мои друзья-спортсмены довольно сильно расстраивались из-за того, что я появился в журнале Sports Illustrated Women в рубрике, как они ее называли, «Колонка купальников». А однажды журнал Runner’s World решил написать о моем участии в Western States Endurance Run, и они начали материал с вопроса большими буквами: «В чем он побежит?»

Может, не так уж плохо быть никому не известным спортсменом, в конце концов.

Однако, после того как я снялся для рубрики «Самый сексуальный мужчина в спорте», я сделался объектом для насмешек только со стороны моих приятелей, с которыми мы тренировались. Насколько я могу судить, в ультраспорте нет поклонниц знаменитостей. Женщины здесь такие же жесткие, как мужчины, а иногда и жестче. Им гораздо интереснее добежать до финиша раньше меня, чем получить мой номер телефона. Пару раз со мной начинали флиртовать, но только чтобы получить энергетический батончик PowerBar или немного воды. И если я тут же не реагировал на их просьбу, они уходили. Нет смысла терять время на мужчину, который их тормозит.

Журнал Sports Illustrated Women’s. Рубрика «Самый сексуальный мужчина в спорте». Фото предоставлено Бобом Скоттом

Если разобраться, то намерение и увлеченность, которые требуются, чтобы стать ультравыносливым спортсменом, поглощают вас целиком. Кроме того что каждую неделю я пробегаю от ста тридцати до двухсот километров, я езжу на горном велосипеде, регулярно занимаюсь серфингом и виндсерфингом, два раза в день делаю по двести отжиманий, пятьдесят подтягиваний и четыреста упражнений на пресс. Безусловно, я подтянут, но я это делаю не ради красивого тела. Рельефные мышцы – это побочный продукт моих увлечений. Зачем нужна такая груда мышц, если не использовать их по назначению – толкать тело к чему-то непостижимому?

Мой режим выглядит непосильным, я не один такой, есть не менее увлеченные товарищи. Я знаю бегунов, которые при подготовке к ультрамарафону Бэдуотер каждый день в сауне делали по тысяче упражнений на пресс! Кажется, чересчур, но когда ты стоишь на старте какого-нибудь ошеломительного ультрапробега на выносливость, то психологически комфортнее знать, что ты не халтурил при подготовке. Если настраиваться на работу меньше, чем в полную силу, то успеха не видать.

Еще важно натренировать тело бежать всю ночь, а потом не спать и оставаться сильным весь день. Однажды я восемнадцать часов, всю ночь напролет, бежал сто шестьдесят километров из дома в Сан-Франциско к месту старта марафона в долине Напа. Я прибежал за пять минут до начала гонки и пробежал марафон (не слишком быстро, но довольно пристойно – три часа пятнадцать минут). Вот такие штуки делают ультраспортсмены.

У меня двое детей, что тоже не замедляет темп моей жизни, скорее наоборот, держит меня все время в тонусе. Теперь я точно кое в чем убедился: быть одновременно любящим, заботливым и ответственным отцом и конкурентоспособным спортсменом возможно. Именно такие парни и приходят на финиш первыми.

Конечно, пришлось пойти на жертвы. К сожалению, я перестал общаться со многими старыми друзьями и приятелями, и я никогда не нахожу времени написать им или позвонить. И я часто неделями напролет сплю по четыре часа, стараясь сохранять баланс и проводить достаточно времени с семьей, работать и бегать. Единственный способ успевать все это – меньше спать по ночам. Я не хочу меньше времени уделять семье, но при этом не хочу, чтобы моя физическая форма ухудшалась. Да, признаю, есть в этом доля эгоизма. Многое из того, что я делаю, я делаю ради собственного удовлетворения. Но зато я считаю, что для этого подхожу как нельзя лучше. За все время из-за бега я пропустил только один баскетбольный матч своего сына, и я хожу на все футбольные матчи, даже если иногда приходится туда бежать.