Я снова взяла ее за руку. Краснота, где я прошла вчера иголкой силы, почти ушла. Я снова повторила как вчера, – силу тонкой струйкой иглой через больную трубу и снова пришлось толкать иголку медленно вперед. Марина лежала спокойно, не дергаясь, хотя ей очень было больно. Обезболивающий отвар я дать побоялась, почему то я тогда видела хуже. А здесь тонкая работа и приходилось Марине терпеть.

– Немного жжет, а больно, но не как вчера. – Сказала она. – Терпимо.

Ну, я немного успокоилась, напоила ее отваром и ушла на занятия. Сегодня у меня были уроки по расписанию у Анфисы. А она- то опозданий не терпела, и я еще и – за Марины нервничала и не подготовилась.

– Ты сегодня как на иголках, и спишь на ходу, – Сказала сердито Анфиса, когда я ей в который раз ответила невпопад.

– Да пациентка у меня интересная и сложная вот из головы и не идет.

– Ладно, запиши задание, будешь дома учить вдвойне, сегодня толку от тебя чуть. Надеюсь, на следующее занятие ты подготовишься как надо, без всяких уважительных причин. – Отчитала меня Анфиса.

– Я очень постараюсь, – Пробормотала я, в мыслях уже далеко от английского языка.

– Не надо стараться – учи, ответствовала Анфиса.

И выставила меня вон.

Первым делом я побежала к Марине, пациентка моя была в порядке. Я еще раз осмотрела ее – краснота и пульсация исчезли. Только окраска больных органов была чуть ярче как при воспалительном процессе. Я еще раз прошлась иголочкой силы по больным органам, и теперь игла шла легко. Все самое сложное я сделала, теперь настойки сегодня и завтра обязательно, а там, если все хорошо можно отправлять Марину домой.

– То есть у тебя получилось? – Не веря, спросила Марина. Не может такого быть. Вот так просто и все?

– Ну, это было совсем для меня не просто и тебе болезненно. По диагностике у тебя все хорошо сейчас. Сегодня на ночь дам отвар, – и завтра утром. Убрать воспалительный процесс и, все, можешь идти домой, – ты здорова. Моя помощь тебе уже не нужна. – Обрадовала ее я.

Я чувствовала, что Марина мне совсем не верит.

– Что ты хочешь за это? – Спросила напряженно глядящая на меня Марина. Ну, за свое лечение?

Когда ты поймешь, что здорова, сделаешь для Любавы оберег. Результат моего лечения ты почувствуешь скоро, и тогда придешь.

Любава как то говорила, что с амулетом от этой стаи можно любых оборотов не бояться. Но дают они их не всем, а только тем, кому чем то обязаны. И Любаве это было бы хорошим подарком.

– А для себя чего хочешь? – Продолжала настаивать Марина.

– Ничего, ты для меня интересный случай, очень необычный. Ладно, извини, – но у меня еще учеба. Так что ты отдыхай – это обязательно. Чтоб, у тебя осложнений не было лежи тихо и спокойно.

Мы еще немного поболтали с Мариной, и я ушла учить английский. Анфису злить еще больше, я боялась.

Утром уже, осмотрев Марину – увидела, что она абсолютно здорова. Я попрощалась с ней, отправила ее домой и побежала к Анфисе.

Тем же вечером собрав свои рисунки и записи пошла к Питириму. Любопытство терзало меня. Питирим, когда я к нему пришла в неурочное время, да и еще взбудораженная – удивился. Но в дом впустил, поняв по рисункам в руках, что у меня был интересный медицинский случай. Я рассказала ему все и показала рисунки. Он тоже задумался. Потом принялся рыться в своих медицинских томах и наконец, поднял на меня изумленное лицо.

– Вот глянь, сказал он, показывая на цветное фото в книге. Ты это видела?

– Да,– очень похоже, присмотрелась я.

– Ну, ты даешь, восхитился он. У Марины был врожденный порок, маточные трубы есть, но они не развиты. Ты знаешь, что такое не лечиться. – Отсюда и боль при твоем вмешательстве. Ты своей силой смогла фактически вырастить ей все заново.

Питирим посидел, помолчал, потер лоб, – Эх тебе б учиться да не у нас. Но пока тебе нужно чаще самой осматривать больных. – И еще – добавил он. Учитывай, что обороты привычны к боли и у них хорошая регенерация, – а если б ты лечила так обычную женщину, то боюсь, что она у тебя бы умерла от болевого шока. С силой надо работать тоньше, и больше практики тебе нужно.

Я, же вернувшись, домой от Питирима, рассказала все Любаве, – и задумалась. Нужно менять расписание уроков и – да, только самой осматривать больных. Только так я научусь контролировать силу и развивать ее. Повздыхала, пожалела себя и стала зубрить английский язык.

Олька надеялась, что мы вместе будем ходить на занятия, но нас разделили и днем мы с ней не виделись. Но вечером мы с Олькой каждый день почти катались на санках с холма, до темноты. Или бегали на лыжах до реки по воскресеньям. Олька, как и я на лыжах кататься стала недавно. А вдвоем мы стали лихо на них гонять, и это было – здорово, я теперь была не одна. В декабре снег шел непрерывно почти каждый день, и некоторые дома занесло под крышу. Мы еле успевали расчищать дорожки от снега. Дорогу с Баево перестали чистить и мы уже не ждали больных. В такое время, когда из дома почти не выбраться, Любава доставала швейную машинку. Занималась ремонтом одежды, или стегала одеяла. Заранее делала заготовки, а потом только нашивала уже все что подготовила. Для меня тоже была работа, Любава нашивала много небольших чехлов под подушки, а я их набивала. Олька тоже часто сидела у нас и помогала сортировать перо. Кур в зиму забивали. А перо Любава собирала и тщательно мыла. А вот когда из дома не выйти – то мы перебирали перо и смешивали с разными травами. На каждую траву наговор. Травы простые : ромашка, мята, полынь, лепестки дикой розы и цветы сирени и липы. Заговоры были на крепкий здоровый сон и общеукрепляющие на здоровье. Потом травы смешивали с пером – набивали подушечки, полученной смесью. Зашивали, и общий наговор на то, чтоб подушка служила как можно дольше. Молодые мамочки у нас разбирали эти подушки с большим удовольствием для своих малышей. А еще мы с Олькой учились делать амулеты. Доставали бисер, лежащий в большой красивой коробке. Бисера было много. Я летом каждый раз, когда мы ездили в Моршу, брала по несколько пакетиков разных цветов. И мы с Олькой плели браслеты