Максим выглянул в окно и удовлетворенно качнул головой:

– Ну и хорошо, что не в сугроб упала, снег – это ведь тоже защита от мороза. А так – оно точно вымерзнет, синоптики сильные холода обещали.

Даша почувствовала, что у нее слипаются глаза, и пробормотала:

– А я – спать... Доберусь до кровати – и спать. Даже раздеваться не буду!

– Нельзя, – возразила ей Варвара. – Утром тебя увидят, возникнут вопросы... Что ты им ответишь?

– Вот когда вопросы возникнут, тогда я начну придумывать ответы, – сонно отмахнулась Даша.

– Да нет, – безрадостно усмехнулся Максим, – придумывать придется прямо сейчас! Тс-с, слышите?

Ребята прислушались и услышали чьи-то голоса и шаги.

– Да уж, – длинно зевнул Владька, – глупо было надеяться, что этот жуткий визг никого не разбудит! Я думал, у меня барабанные перепонки лопнут. Да и когда кадка упала, грохоту было немало... Скажем, что мы привидения тут искали.

– А это мысль! – слегка оживился Максим. – Девочки искали привидения, а мы пугали девочек.

– Здорово придумали, – возмущенно прошептала Даша. – Выставите нас полными идиотками!

– Есть другие идеи? – тоже понизил голос Владька. Шаги раздавались уже совсем близко. – Вот если честно – мне лично абсолютно все равно, что я воспитателям скажу! Лишь бы до кровати добраться!

Даша посмотрела на остальных и увидела в глазах друзей лишь усталое спокойствие и ни капли тревоги. Она слабо улыбнулась и сказала:

– Да, вы правы: главное мы сделали, беспокоиться больше не о чем. Мы можем отныне спать спокойно.

Ленька терпеть не мог эти походы на речку. Особенно в жару, когда солнце так печет, что всех деревенских магнитом тянет к воде. Они и тянутся. Тут и там на берегу мелькают смуглые спины и выгоревшие макушки... А ты ходишь один, как дурак, и думаешь, какие скорее заметят: те или эти. Если те, то их много, а ты один (Гриша не в счет). Если эти, то их поменьше, но они старше, а значит, схлопочешь ты скорее и больнее, так что неделю не придешь в конюшню. А когда придешь, Сергеич скажет: «Ленька, где ты был, Гриша без тебя совсем заскучал, кто ж его пасти-то и купать будет без тебя? Давай, после занятий сгоняй с ним к речке», – и все снова-здорово.

Самое обидное, что ты всегда один против многих. Ниже по реке Лысый отмывал пыльного Бабая, еще метрах в двадцати плескались Ирка с Пирсом, а во-он там дальше Митек затаскивал в воду упирающегося Ролика. Они не могли прийти Леньке на помощь, даже если бы на него нападал вооруженный отряд повстанцев: оставлять лошадей без присмотра нельзя. Привяжешь к деревцу, отойдешь – тут же прибегут деревенские и угонят. Не насовсем: где им ее прятать-то, когда Сходня почти рядом с конюшней. Так, покатаются и отпустят где-нибудь в лесу, а ты потом бегай ищи. Сергеичу жаловаться бесполезно, скажет: «Сам упустил, сам и лови», – и ты пойдешь ловить, как миленький, куда деваться-то? Он, конечно, поможет, если заплутаешь до темноты, но виноватым у него все равно будешь ты, а не деревенские. Где их, деревенских, искать-то? Ты сам, небось, и лиц не вспомнишь, потому что каждый раз к тебе лезут разные. А ты – вот он, так что получай и от тренера, и от деревенских, и свои тебе не помогут. Прийти на выручку вместе с лошадью – тоже нельзя. Ребята потому и гуляют так далеко друг от друга: попробуй поставь рядом двух жеребцов! Драка будет похлеще, чем у городских с деревенскими! Это под седлом в смене кони смирные, а когда на них один легкий недоуздок с поводом, отчего ж не пошалить?! Некоторые животные совершенно не умеют жить мирно.

Ленька увидел некрутой спуск в камышах, небольшой и, кажется, незаметный издалека, и повел коня туда. За высокой травой, может, деревенские и не заметят. Сейчас окунутся по-быстрому, Гриша и негрязный почти. Конь тянулся к траве, что категорически запрещалось у реки, Ленька сам не помнил, почему. Он взял Гришу покрепче за недоуздок и завел по брюхо – до травки не дотянется теперь. Из-за высоких зарослей было видно Ирку с Пирсом выше по реке, а за ней – компанию деревенских ребят: всего трое, но явно старше Леньки и, кажется, уже поглядывают в его сторону. Быстро сполоснуть коня и валить!

Вот загадка: двадцать человек в конюшню ходит, все москвичи. Казалось бы, деревенские должны одинаково ненавидеть всех, а вот и нет. Почему-то всегда они докапывались только до Леньки. Если, например, лошадь без присмотра – это одно: угонят и не посмотрят, чья. А с людьми – нет. Именно Ленька им чем-то не угодил, причем всем сразу. Зачинщик, конечно, Фока. У него фамилия Фокин, отсюда и кличка дурацкая. Но этот с дурацкой кличкой был заводилой у всех деревенских, и Леньку третировал с первого дня, как тот пришел в конюшню.

Парни явно смотрели в Ленькину сторону, Фоки среди них не было, ну и что? Один в синих плавках кивнул остальным, все не спеша вышли на берег и направились к Леньке. Пора валить. Гриша бултыхал мордой в воде, расфыркивая брызги. Ленька пару раз провел мокрой рукой по лошадиным бокам – вот и помылись. Извини, друг, дольше некогда, а то кто-то схлопочет так, что еще неделю не сможет вывести тебя к реке.

У берега Гриша поупирался, торгуясь за право сорвать запретную речную травинку, чем и дал фору Фокиной банде.

– Здорово, ботан! – Ленька знал этого в синих плавках и тех двоих, что с ним: второй с облупленным носом, самый старший, наверное, десятиклассник, и третий – маленький, самый загорелый и самый вредный. Только не знал, как их зовут, такие не представляются.

– Сам ботан. У меня две тройки за прошлый год. Здрасьте.

– Ты что такой невежливый? Сразу обзываться... – Вот что тут ответишь? «Сам невежливый» или еще смешнее: «Ты первый начал»? Любая Ленькина реплика только приближала назревающую драку, и даже отмолчаться не помогло бы. Можно было еще спасти положение: прыгнуть Грише на спину и умчаться вдаль. Но на Грише ни седла, ни уздечки, один недоуздок с поводом. В такой экипировке лошадь, конечно, управляема, но вся управлямость на честном слове. Захочется Грише, например, повернуть не туда или понести, Ленька его не удержит одним поводом без трензеля. И Гриша, подлец, это знает.

– Че молчим-то? – А что здесь отвечать? Ленька многозначительно посмотрел на этого в синих плавках и привычно схлопотал в нос. Кровь хлынула моментально: если нос методично разбивать два лета подряд, он начнет кровить от одного прикосновения. Ленька молча запрокинул голову, нагнулся сорвать лопух и был наказан ногой под дых:

– Я с тобой разговариваю!

«О чем?» – Ленька старательно сглатывал слезы, но они предательски просачивались и еще больше злили деревенских. Маленький взял Гришу за недоуздок и, как ни в чем не бывало, попросил:

– Дай покататься.

Ежу понятно: стоя на карачках с разбитым носом очень трудно отказать человеку в невинной просьбе. Даже если знаешь, что тебе потом придется битый час бродить по лесу искать коня. Ленька уже обреченно кивнул...