– Может, вам показалось? – попробовал я его успокоить.

– Что? – уточнил он.

– Что вас убить хотели.

– Такое не кажется, Женя, – сказал Магометыч печально. – Когда смерть близко ходит – ее видно, она ведь не прячется.

* * *

Отвезти Магометыча в Тульскую область я попросил Демина.

– Женька! У нас же съемка! – всполошился Илья. – Старик и девушка! Теплоход! Там же куча работы!

– Справимся, – пообещал я.

Но Илья не сдавался.

– Женька! Давай отснимем этот сюжет, а потом я отвезу Магометыча!

– Потом тебе, может быть, уже и некого будет везти, – просветил я Демина. – Магометыча либо найдут и убьют, либо не найдут, а он сам от страха помрет. Тебе Магометыча разве не жалко?

– Нет, – честно признался Демин. – Сам, дурак, влез во все это, а нам теперь сплошная головная боль. Всех не нажалеешься, Женька. От них подальше надо держаться, от всех этих камнерезов и артистов. Я против того, чтобы мы с ними дело имели. От них одни только неприятности. Я на что угодно готов пойти, только чтобы про них забыть раз и навсегда. Ты тот случай на Каширке помнишь? Когда Муханов в офис на разведку пошел и с разведки вернулся сильно удивленный и немножко не в себе?

– Помню, – сказал я. – Там уже откуда-то про его визит знали и паспортные данные его записывали, даже не заглядывая в мухановский паспорт. Странная была история.

– Это я сделал, Женька. Пришел накануне в тот офис и предупредил, что подставной товарищ к ним придет, и все данные я им оставил. Они меня за идиота сначала приняли, я же им ничего объяснять не стал, а назавтра – опаньки! – Муханов к ним и заявился.

Я был напряжен.

– Зачем ты это сделал?

– Затем! – зло сказал Илья. – Чтобы отбить охоту у Миши Каратаева и шпионских этих артистов там куролесить и нас во все эти шашни втягивать!

– Бедный Муханов, – пробормотал я, вспомнив, какого страху натерпелся бедолага в тот раз.

– Всех не нажалеешься, – повторил Демин свою мысль.

– Не нажалеешься, – подтвердил я. – Но попробовать можно. А начнем мы с Магометыча.

Демин понял, наверное, что спорить бесполезно, обреченно вздохнул и промолчал.

* * *

В глубине души я Демина понимал. Он был администратором, он отвечал за организационную подготовку каждого снимаемого нами сюжета, и любой сбой в работе Демин воспринимал как личную трагедию, а предстоящая съемка предполагалась очень и очень не простой, и там нас могли поджидать какие угодно сюрпризы. Обычно мы разыгрываем какого-то конкретного человека. Долго готовимся к съемке, изучаем нашего будущего героя, стараемся учесть его привычки и привязанности и к моменту съемок уже знаем его как облупленного. Здесь же объектом розыгрыша мог стать любой случайный человек. Кто клюнет – тот и наш. Единственное, что мы знали о нашем будущем герое почти наверняка, – это будет мужчина. Один из множества пассажиров круизного теплохода. Как он поведет себя во время съемок и чего от него можно ожидать – загадка. Потому так волновался Демин, я бы не отправлял его в Тульскую область. Только очень уж Магометыча было жалко.

* * *

Теплоход отплывал тихим летним вечером. Уже все пассажиры поднялись на борт.

Уже вот-вот должны были убрать трап. Уже начиналось трехдневное путешествие, где впереди ждали просторы русской реки, живописные берега, ночные посиделки в ресторане теплохода и неспешные прогулки под звездами по палубе. В предвкушении всех этих радостей три сотни пассажиров выстроились вдоль борта, желая своими глазами увидеть волнующую процедуру отплытия, и вот тут-то наши актеры и появились. Вообще выход актера на сцену должен быть грамотно выстроен. Так, чтобы он в мгновение оказался в центре внимания. Я как-то раз смотрел «Горе от ума» в постановке Олега Меньшикова. Так там едва ли не посреди спектакля на сцену вышла актриса Васильева – и зрители устроили ей такую овацию, будто ее героиня в этой пьесе была главным действующим лицом. Она вышла под звуки музыки, ослепительно царственная, и публика застонала от восторга. Вот что значит правильно подать. Мы тоже постарались. К трапу теплохода, пред очи сотен столпившихся вдоль борта пассажиров, подкатила кавалькада роскошных и безумно дорогих автомобилей. По ценам московских автосалонов автомобилей было на миллион долларов, не меньше. Из машин высыпала развеселая компания: смех, нетрезвые возгласы, бестолковая суета. Кого-то явно провожали. На белый свет был извлечен ящик дорогого шампанского. Праздничным салютом захлопали пробки. Шампанское пенилось и лилось через края фужеров. Женщины визжали. Мужчины кричали здравицы. Молодые крепкие ребята, явно из охраны, торопливо заносили на борт вещи. Наконец стало проявляться, кого же это провожают. В центре компании была прелюбопытная пара: блаженно улыбающийся старичок и разбитная юная прелестница, которых можно было бы принять за дедушку и внучку, если бы не их наряды, обычно надеваемые молодоженами. Публика на теплоходе не успела еще дозреть окончательно, а им уже подбросили подсказку. Кто-то в развеселой компании заорал дурным голосом:

– Го-о-орько-о-о!

Клич подхватили, старичок расцвел. Прелестница захихикала. Они слились в долгом поцелуе. И тогда тем, кто был на борту, стало ясно: молодожены. Свадебное путешествие. Все заинтересовались и придвинулись к эпицентру событий. Тем временем кто-то из компании очень кстати вспомнил, что о борт спускаемого на воду судна положено разбивать бутылку шампанского – на счастье. В борт теплохода полетели бутылки. Лопались стекла, летели брызги и осколки. Шума было много. Никого не стесняясь, на капитанском мостике яростно матерился капитан. Мы предупреждали его о грядущих съемках на борту, но он и предположить не мог, что будет столько шума. На него не обращали внимания. Компания проводила молодоженов до трапа. Старичок блаженно хихикал. Его молодая жена была чудо как хороша. Мужчины на палубе теплохода просто пожирали ее глазами. От нее исходил волнующий аромат из смеси молодости, денег и бесстыдного распутства.

Я наблюдал за происходящим из-за тонированного стекла одного из лимузинов, стоявших на причале.

– Начало есть, – сказал я сидящей рядом со мной Светлане. – Я чувствую, съемка получится. На нашу странную парочку уже клюнули. Теперь на теплоходе все разговоры будут только о ней.

* * *

Мы со Светланой поднялись на борт теплохода последними. Я был в широкополой шляпе, Светлана старательно смотрела себе под ноги – нас не узнали. Мы сразу же ушли в каюту и закрылись там. А наша парочка молодоженов еще побродила по палубе, демонстрируя себя публике. Любопытствующие пассажиры получили возможность увидеть молодоженов вблизи. Близкое знакомство, похоже, произвело на всех неизгладимое впечатление. Старичок был одет как молодой денди, хорохорился и бодрился, но с головой у новоиспеченного супруга явно было что-то не в порядке. Не покидающая его физиономию блуждающая бессмысленная улыбка и исторгаемые им время от времени громкие возгласы заставляли вспомнить о столь печальном явлении, как прогрессирующий старческий маразм. К тому же старик был настолько глух, что ему даже слуховой аппарат слабо помогал, и молодая жена, чтобы донести до своего супруга какую-нибудь мысль, вынуждена была кричать ему прямо в ухо, и все равно получалось плохо: старик раз за разом переспрашивал, а жена повторяла, заметно при это нервничая.