* * *

Мы ехали в машине втроем: я, Светлана и Каратаев.

– Ты пойми, Миш, – втолковывала Светлана. – Ты у нас как лакмусовая бумажка теперь будешь. Если нам тебя, человека опытного, телевизионщика до мозга костей, да еще и нами же предупрежденного, тем не менее будет удаваться разыгрывать время от времени – значит, все нормально с нашей передачей и с нашими розыгрышами.

– Я не очень хочу… чтобы я как бумажка, – отнекивался Миша с вялой обреченностью человека, который уже понял, что от его желания тут мало что зависит.

– Так надо, Миша, – ласково отвечала Светлана, и от этой ее ласковости Каратаев все больше мрачнел.

Но Каратаев не был бы самим собой, если бы даже из этой безнадежной для себя ситуации не вытянул бы чего-нибудь полезного.

– Но тогда вы должны в фильме поучаствовать, – осенило вдруг его.

– В каком таком фильме? – насторожились мы со Светланой одновременно.

– В документальном. Я про жуликов этих, из пирамиды, сделаю фильм. Потому что актуально это – раз. Народ ведь до сих пор на дурняка разбогатеть хочет. Потом – сам по себе материал интересен. Это два. Ну и загадка тут есть, тайна.

– Я про тайну не понял, – признался я.

– Ну как же! – воодушевился Миша. – Сабадаев в тюрьме. Бандитов его схватили. Пирамида рухнула. А победа все равно не абсолютная. Да и не победа это вовсе. Потому что не смогли найти того, кто был символом той, еще первой, пирамиды. Магистра не нашли. Он исчез. И очень скоро он превратится в миф. Будет такая легенда красивая. И немножко страшная. Жутковатая даже. Будут рассказывать душераздирающие истории про таинственного Магистра, лица которого никто не видел, который облапошил полстраны, а потом исчез с награбленными миллиардами.

Мы со Светланой переглянулись. Я засмеялся.

– Ты зря смеешься, – нахмурился Миша.

– Никакой легенды не будет, – сообщил я. – Ты помнишь Георгия? Того алкоголика, который прятался в пансионате на пару с Сабадаевым и который так необдуманно взял в заложники детей Марии?

Миша смотрел на меня потрясенно. Я наслаждался произведенным эффектом.

– Не может быть! – пробормотал Каратаев. – Этот Георгий – он и есть Магистр?!

– Да. Сабадаев взял его в дело, потому что у Гоши очень хорошо получалось истерики со сцены закатывать. Умел он зал заводить. Так что загадки никакой в твоем фильме не будет.

– Ну и пускай! Зато у меня будет Магистр! – сказал Миша, и лицо у него сделалось совершенно счастливое. – Значит, так! Он у кого сейчас? У Мартынова твоего?..

– Э-э, нет! – всполошился я, прозрев направление течения Мишиных мыслей. – С Мартыновым я ни о каком интервью с Гошей договариваться не буду!

– Женька! – привычно заканючил Каратаев.

– Нет! – твердо сказал я. – Никакого Гоши! Никакого Сабадаева! Никакой пирамиды! Все! Забыли! Навсегда! Потому что там одни только неприятности! Только про Марию помню! И про ее детишек!

– А что там такое с Марией? – озаботился Каратаев.

– Работают они теперь у нас, – сказал я. – В розыгрышах участвуют. То есть относительно честным способом зарабатывают себе на хлеб.

– С маслом! – добавила Светлана.

– На хлеб! – не стал я обещать лишнего.

– С маслом! – проявила неуступчивость Светлана.

– Хорошо, с маслом. Мне не жалко. Заработал – получи.