— Это ты виноват. С тех пор как ты меня вытащил — я могу нормально засыпать только здесь. А ты гонишь меня как бесчеловечная скотина, хотя я ни капли не претендую на твою постель. Мне нужен всего лишь небольшой кусочек палубы на этом твоём корыте! С твоей стороны поступать так не гуманно, это всё равно что лишить сироту крыши над головой.

— Ой, вот только не загибай! — скривился Даниэль, оценивая моё представление. — Вот эти две соседние яхты — это яхты твоей тётушки, спи на них хоть сутками, пожалуйста, сколько влезет. Но нет же, ты прицепилась ко мне, как пиявка! Дай тебе сначала кусочек палубы, затем ты заползёшь в каюту, а потом и в мою жизнь…

— Да иди ты! — я ещё никогда так быстро не вскакивала. — Слишком много ты о себе возомнил! Чёрствый, мрачный, скучный болван! Очень нужно мне влезать в жизнь такого жуткого зануды! Подавись своей яхтой! Да я её уже на дух не переношу! Ноги моей здесь больше не будет!

— Отлично. Люблю добиваться положительных результатов с лёгкостью, — расплылся Даниэль в счастливой улыбке, удовлетворённо складывая руки на груди. И у меня шевельнулось подозрение, что он просто умело подобрал фразу, которая сто процентов отбила бы у меня желания сюда приходить, слова-манипуляторы, сыгравшие на моём самолюбии, и я почти на это попалась. — Но отрабатывать тебе всё равно придётся. Так что Лу, бегом завтракать и на работу, у тебя куча дел. За удовольствие приходится платить.

— Теперь я понимаю, почему ты периодически ночуешь один. С тобой не возможно не ссориться. Удивлена, что у тебя вообще есть девушка. Мазохистка наверное какая-то, — но Даниэль сегодня, видимо, был настроен не выходить из себя.

Каждое утро, изображая из себя собственника и дельца, эдакого работодателя, Даниэль давал мне список поручений на целый день. В принципе, на этом и сводилось всё наше общение. Дорабатывая установленный им срок, я принципиально приходила в его магазинчик, мы упрямо не здоровались и не прощались, я скрупулёзно выполняла возложенные на меня обязанности, даже если дело касалось расставить банки с фасолью по размерам и по ценам, и гордо уходила ровно в пять. Чтобы слишком особо я размышляла о нём, то нет. Я не представляла Даниэля объектом симпатии или ненависти, скорее всего он явился для меня громоотводом. В его компании мне некогда было думать о прошлом, о Басе, терзаться чувствами, хотя они никуда не ушли, в глубине моего сердца я спрятала негасимое пламя. Вряд ли я смогу когда-нибудь забыть о том, что испытывала к Себастьяну, о том, как я вырвала себя из его вселенной и положила начало тёмной печали. Но Даниэль значительно облегчал моё существование. Да, он был ершистый, любил ходить против течения, непримиримый, отчаянный, но в нём присутствовало такое чистое благородство и доброта, что я невольно его зауважала. Я часто исподтишка наблюдала за тем, как он общается с покупателями — открыто, по-свойски, без капли лицемерия и заносчивости. Даниэль умел слушать других, и не был лишен сострадания. А чего только стоил этот юмор! Он нравился людям, естественно, когда пребывал в хорошем расположении духа. Думаю, взрывы его агрессии были связаны вовсе не с характером, а с психической травмой после какого-то ужасного случая. Наверное, однажды Даниэль не справился с бедой, и теперь она периодически накрывает его своими волнами. Ведь истории с ногой я так и не узнала. Кто знает, может корень зла зарыт именно там. В общем, Даниэль Кортез, раскрылся для меня как весьма неординарная личность. Умный, работящий сорвиголова с колючей иронией, что не мешало ему оставаться великодушным. А ещё — он был силен духом, поэтому меня и тянуло к нему, как к магниту. Мне не хватало этой силы.

В свой последний день я решила нарушить установленный сценарий. Причём спонтанно, ничего заранее не планируя.

— Что ты на меня так смотришь?! — в воскресенье покупателей почти не было, и ближе к вечеру я по третьему разу довела полки до идеала. — Словно я всё делаю не так и тебе не за что меня похвалить! — сегодня была моя очередь ходить с плохим настроением.

— Ничего подобного. Ты неправильно истолковала мой взгляд, — спокойно возразил Даниэль, сверяя счета. — Магазин не блестел так уже много лет.

— Почти комплимент, добытый нечеловеческими усилиями, — проворчала я.

— Я вот даже думаю отпустить тебя пораньше. Так что ты можешь идти Лу, — за время этого короткого разговора он всего лишь раз поднял свои глаза от бумаг.

— Хорошо, тогда недостающие поощрения я возьму сама, — не знаю, что на меня нашло, нехватка адреналина какая-то. Подойдя ближе, я решительно поцеловало его в губы, почти набросилась, по-собственнически скользнув языком ему в рот. Если он и опешил, то всего лишь на каких-то десять секунд, а когда я почувствовала его желание отстраниться — я отринула первой, уходя по-английски и унося с собой остатки достоинства. Докатилась до того, что ворую у парней поцелуи. Но адреналин взыграл, и мне понравилось.

Все эти дни я спала отвратительно, урывками, испытывая постоянное беспокойство. Иногда меня посещал настоящий страх, липкий, холодный, сжимающий пространство, будто в темноте ко мне могла дотянуться одна из теней Артура, а моё бодрствование было в состоянии её отпугнуть. За всю неделю мы ни разу не заговорили о яхте, хотя по моему лицу было заметно, что со сном у меня определённые проблемы. Агата постоянно причитала о моих тёмных кругах под глазами и усталой коже. И видимо, чтобы избавить меня от искушения, Даниэль отогнал «Медную голову» от пирса метров на десять, опустив якорь. Словно дразня меня. На яхтах Агаты засыпать так не получалось, я пробовала, и к своему собственному смущению сделала вывод, что необходимый ингредиент — это ощущение Даниэля, пусть даже не его самого, но его запаха, следов присутствия. Энергетики, как выразилась Агата. Я рассказала ей о своей причуде и её это страшно позабавило. Хотя, что здесь смешного я не понимаю.

На следующий день после нашего одностороннего поцелуя с Даниэлем, Агата позвала меня на кухню, по-заговорщицки показав на корзину рыбы, доставленной от Даниэля специально для меня. Но это была не просто рыба — это была корзина с дохлыми пираньями, мерзкими зубастыми уродинами.

— Чтобы это значило? — Агата была в замешательстве. — Раньше мужчины дарили девушками конфеты, цветы или украшения. Теперь они присылают в дар хищную рыбу. Что ты ему сделала? Чем ты насолила бедному парню? — ещё одна любительница поддёргивать.

Все это время я не моргая смотрела на «посылку», бледнея и зеленея от злости.

— Ничего! У тебя есть бальзам для губ? Тащи сюда, будем упаковывать подарок! — заявила я, кивнувшей Агате, у которой одной только косметики два саквояжа.

— А записка разве не будет прилагаться? — потешаясь, Агата, тем не менее, не совсем понимала, что происходит. — Это намёк? Ты ведь в курсе, что он не свободен?

Конечно в курсе! Конечно это намёк! Конечно, он сводит меня с ума и всё это затеянное мной противостояние с ним. Даниэль словно предлагал играть дальше. Он сам провоцировал меня.

Даже погода была настроена враждебно и капризно. Горизонт обложило тёмными косматыми тучами и волнующееся море пробуждало своих демонов. Но Агата заверила меня, что в это время года шторма здесь частое явление, и посёлок выстроен с учётом ярости волн. Закрывались ставни, проверялось крепление, оставляя ветру как можно меньше шансов, отменяли занятия и делали запасы свечей.