Они все правы. Заочно. Все. Кроме меня.

К счастью, наш рейс был только ночью. Потому несколько часов нам пришлось провести на месте до выезда в аэропорт. За это время мама вызвала владельца квартиры, сообщила, что больше мы это жилье не снимаем. Мне уже было все равно от бесконечной усталости. Умылась ледяной водой, успокоилась, села пить чай — в последний раз за этим столом. Хорошая квартирка, удобная и недорогая. И с владельцем у нас никаких конфликтов не возникало. Он теперь тоже был расстроен, что такая тихая и ответственная девушка съезжает, придется искать других жильцов. Мама уже тоже пришла в себя и даже смеялась, громко обсуждая с ним в зале какие-то мелочи. Он пытался сбежать, повторял, что вернется за ключами позже, но из рук матери простому смертному запросто не вырваться, мне ли не знать.

Я успокоилась настолько, что теперь смогла думать. Петя сообщил матери о моих ночных гостях — и неизвестно, в каких красках. Она, накрученная рассказом, приехала, чтобы удостовериться. И застала меня с Андреем. Какая еще реакция у нее должна быть? Особенно с ее характером. У меня синдром… не помню, как называется. Когда жертва оправдывает своего гонителя. Я — жертва. С самого детства, без права на собственное мнение. И потому я понимаю, в чем мама права, а в чем не права я. И даже эта мысль ничем не помогла — из таких петель не выбираются. Через некоторое время я снова подниму вопрос о том, что хочу переехать в столицу. И когда-нибудь они сдадутся, потому что я не буду истерить, как сегодня, а буду монотонно повторять одно и то же, пока всем вокруг не надоест.

Уже совершенно равнодушно я взяла свой мобильник и вернулась на кухню. Говорила предельно спокойно, обдумав заранее каждое слово:

— Андрей Николаевич, извините, что беспокою поздно. Я вынуждена уехать по семейным обстоятельствам. К сожалению, я не написала заявление на увольнение, но примите его устно…

— Не понял, — он говорил очень сдержанно, как на работе. — Ты из-за нашего разговора разозлилась настолько сильно? Не пори горячку, Ань. Там вопрос яйца выеденного не стоит.

— Нет, — я все еще могла произносить слова отчетливо, сухо. — Дело вообще в другом. И позвонила только затем, чтобы вы знали. С завтрашнего дня я уже не смогу…

— Так, стоп! — Андрей чуть повысил голос. — Ну-ка поподробнее. Что-то случилось? Объяснишь, когда сможешь, потом вернешься на работу. Заменим тебя на время кем-нибудь.

Не знаю почему, но глаза снова начало застилать мутью. Но в тоне это не отразилось:

— Я не вернусь, Андрей Николаевич. Прошу отнестись к моим словам серьезно.

— Алё, Ань, — он вдруг сказал почти со злостью. — Тогда давай серьезно! У нас так-то законы есть. Пишешь заявление, потом две недели отработки, после чего получаешь трудовую книжку. Не слыхала о таком?

— Андрей… — поняла, что выбрала совсем неправильный способ. — Я должна уехать… Просто прими как факт. С трудовой как-нибудь потом разберемся. Я просто не хотела никого на работе подводить и не хотела, чтобы вы переживали, куда я делась. У меня все в порядке, просто я больше не работаю на тебя и улетаю домой. Все, я отключаю вызов.

— Стоп, сказал! Еще разок напоследок — кто-то умер из твоих родных? Заболел? Что случилось? Ань, просто расскажи, я помогу, если буду в силах.

— Не могу объяснить. Пока.

Отложила телефон, встала. Почувствовала какое-то бесконечное спокойствие, уверенность.

— Вот и правильно, — непонятно за что похвалила мама. — Через сорок минут такси. Иди умойся, глаза до сих пор красные. И давай больше не ссориться, доченька.

— Он сейчас приедет, — сказала я, глядя ей в глаза. Знала это наверняка. Хотя нет, не совсем точно, я рассуждала вслух: — Нет, приедет Костя, потому что он ближе. Но Андрей приедет чуть позже, если ты так хотела с ним познакомиться.

Это был тот редкий момент, когда моя мама застыла в изумлении:

— Так у вас с ним серьезно? Почему же ты его раньше не пригласила?

— Я и сейчас не приглашала. Но он приедет. И я никуда не полечу из Москвы, потому что не хочу лететь.

— Но… Аня, да что ты мелешь? Я же и аренду здесь закрыла!

— Плевать. Когда вернется владелец забирать ключи, скажу, что передумали. Он будет только рад.

— Да что ты несешь…

Отмахнулась и пошла заваривать чай. А ведь только недавно вымыла чайник.

Что-то я все-таки переняла от Андрея. Наверное, он заразный. Потому что буквально все дальше происходило именно так, как уже выстроилось у меня в голове. Я только наблюдала, не вмешиваясь и с каким-то отстраненным равнодушием.

— Мама? — слышу громкий голос Кости в прихожей. — Радость-то какая! Идемте, мама, гостя потчевать будем, а то я сегодня без обеда. Привет, Анют. Чего такая опухшая?

А может, и хорошо, что Костя живет ближе. От Кости даже мама растеряется. Его можно против вражеской армии выставлять — и у той бы шанса не было. Ее неловкие вопросы, попытки перехватить инициативу были едва слышны на фоне громогласных ответов:

— Трудовой кодекс, Зинаида Васильевна! — я вообще пропустила тот момент, когда они друг другу представлялись. Я вроде бы не представляла. — Я человек нервный, такую ей статью влеплю, что она больше никуда на работу не устроится. Без обид, Анют, я от чистого сердца.

Откуда-то нашлись силы улыбнуться и приподнять кружку с чаем, как будто тостую и даю ему право делать все, что вздумается. Это же Костя — лучший переговорщик, как говорил Андрей. А Андрей никогда не ошибается.

— Нет, ну нормально? Да, я ко всем сотрудникам так срываюсь, потому что у меня не шарашкина конторка. Друг звонит и сообщает, что мою секретаршу тут фактически похищают. И что с того, что у них с Андрюхой любовь? Срать я хотел на производственные романы, если делу не мешают. Простите за выражение. Хотя хрен с ним, не прощайте.

Мама в конце даже уже не пыталась что-то вставить, ошалело глядя на это торнадо. Нет, она не сдалась и нервно поглядывала на часы, все еще думая, что к приезду такси все само собой разрешится и почему-то обязательно в ее пользу.

Но через двадцать минут после Кости явился и Андрей. И вот только теперь я начала удивляться — похлеще самой мамы. Сообразив, что происходит, он скрестил руки на груди, облокотился на дверь и смотрел только на меня. Говорил тихо и с улыбкой:

— Кажется, мы неожиданно начинаем жить вместе, Ань. Заметь, я не давлю.

— Нет, Андрей, — теперь и я могла улыбаться. — Останусь здесь. Рано нам еще съезжаться. Жду, когда ты мне сделаешь предложение.

— Сделать? — он иронично приподнял бровь. — Анна Владимировна, ты выйдешь…

— Хватит, — я перебила больше от того, что не хотела слушать эту фразу до конца, понимая, что он просто разыгрывает роль для мамы. — Давай решать проблемы по мере их поступления, как ты сегодня и говорил!

— Давай, — он не отрывал от меня взгляда.