– Еще Раиса Савельева в списке претендентов тоже выглядит странно, – сказал он. – Тихая бабушка. Варит борщи. Лепит поделки из гипса. И вдруг забирается к своей приятельнице грабить ее дом, а потом убивает собственного внука?

– Была у меня одна такая знакомая бабушка, – сказал Илюшин. – К ней однажды забрел продавец кастрюль. Ну, знаешь, такие посланцы дьявола на земле. Разносят кошельки из кожи никогда не существовавших зверей и сковородки, к которым еда не прилипает, потому что боится. У них с бабушкой вышел небольшой спор. Продавец настаивал, что ручка, отвалившаяся от кастрюли спустя ровно минуту после покупки, никоим образом не препятствует использованию кастрюли по назначению. А бабушка требовала, чтобы денежные средства были ей возвращены в полном объеме. Возможно, в ходе дипломатических переговоров одна из сторон позволила себе излишнюю экспрессию. В частности, были использованы фразы «старая дура», «в другой раз умнее будешь» и «ты мне еще за науку должна». Когда спустя некоторое время продавца нашли, он был аккуратнейшим образом расфасован по стеклянным банкам в погребе.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – затосковал Бабкин.

– Причем, что любопытно, – невозмутимо продолжал Илюшин, – обнаружились не все детали конструктора под названием «человек». Лично я предполагаю, что часть была использована бабушкой для экспериментальной проверки качества вышеупомянутых кастрюль.

– А я понял зачем, – просветлел Сергей. – Это была твоя бабушка.

– У меня не было бабушки.

– Она кормила тебя в детстве котлетами из продавца кастрюль.

– Я не любил котлеты.

Но Бабкина было не остановить.

– Поэтому ты вырос каннибалом и теперь каждый день ешь мой мозг!

Он торжествующе посмотрел на Илюшина.

– Господи, что там есть-то, – с выражением безмерного сострадания сказал Макар. – Я бы с голоду умер.

Первым делом я выяснил, что собой представляют мои подросшие троюродные сестры.

Женька нигде не работала, ничего не имела за душой и никогда ни к кому не была привязана. «Перекати-поле» – сказал бы я, но для перекати-поля ей не хватало легкости.

У Вероники на первый взгляд все сложилось удачнее. Не с браком, нет. Ее муж оказался алкоголиком и ревнивцем и какой-то очередной праздник отметил тем, что сломал своей жене два ребра. Ребята из службы безопасности рассказали, что Вероника спрыгнула из окна второго этажа, взяв с собой лишь паспорт, босиком дошла до ближайшего отдела милиции и больше никогда не возвращалась в их общую квартиру.

Я всегда знал, что решительности ей не занимать.

Но работала она в приличной фирме, занимавшейся поставкой газа. Должность ее называлась «личный ассистент заместителя генерального директора». Современный эвфемизм для секретаря.

В первую минуту, узнав о ее профессии, я удивился. Но потом вспомнил, что Вероника всегда была, как бы это назвать, довольно упорядоченным ребенком. Ни малейшего бардака в вещах. Книжки выстроены по алфавиту. Она паршиво умела общаться, но зато мир предметов охотно ей подчинялся. Думаю, такой же порядок был у нее в документах.

С Яной все оказалось совсем просто. Она трудилась ветеринаром аж в двух московских клиниках, и судя по тому, что я прочитал о ней в отзывах на форумах, специалист из нее получился неплохой.

Осталось узнать, кто те двое, которых она поселила с нами в доме.

– Итак, – сказал Макар, отложив в сторону кубик, – рабочая версия такова: Павла убили как свидетеля ограбления. Это сделал кто-то из живущих с ним в одном доме, поскольку больше ни у кого такой возможности не было. Девочек убийца не тронул, и это понятно – они его не узнали из-за маски. Не факт, что Женя Кошелева вообще его видела. А Яне Тишко померещилось чудовище. Награбленное соучастники поделили между собой. Своей половиной Козицкий распорядился крайне недальновидно. По сданным драгоценностям его бы быстро нашли.

– Если бы Гусак профессионально занимался своим делом, – буркнул Сергей.

– В любом случае следствие на него вышло. Кстати, встает вопрос, отчего на самом деле погиб Козицкий. Но самое главное – с кем он грабил старуху. Найдем ответ – поймем, кто убил Павла Варнавина.

– Полагаю, Козицкого наняли. – Бабкин написал на карточке «Геннадий Козицкий» и присовокупил ее к остальным, положив в самом низу. – Судя по поведению, он явная шестерка. На подпевках. Сам бы такое дело не провернул. Но вот отчего напарник после не проконтролировал, что Геннадий станет делать с награбленным, – это и впрямь загадка.

– Может, поссорились?

– Или что-то пошло не так.

– Так у них старуха померла. Были воры, стали грабители и соучастники в непреднамеренном убийстве.

Илюшин добавил к своему рисунку несколько загогулин.

– Любопытный психологический портрет подозреваемого у нас вырисовывается, – вслух подумал он. – Это человек, нуждающийся в деньгах. Он находит сообщника, способного отключить сигнализацию. Вдвоем они грабят старуху, наш подозреваемый возвращается в дом Савельева, некоторое время ведет обычный образ жизни, не навлекая на себя подозрений. Однако когда перед ним возникает необходимость устранить свидетеля, он действует с большим хладнокровием и сообразительностью.

– Да просто пользуется моментом, – фыркнул Бабкин.

– Людей, способных грамотно воспользоваться моментом, крайне мало. На то он и момент. Фьюить – и закончился. Убийца прикончил пацана, подставил девочку и вышел сухим из воды. Красиво!

Привычка Илюшина восхищаться всякими ублюдками была Сергею глубоко чужда. Он неприязненно посмотрел на список и перечислил:

– Прохор Савельев, его жена Раиса, Вениамин Варнавин, Тамара Варнавина, Людмила Кошелева. Пятеро. Если наши предположения верны, нам нужно выбирать из них. Есть у нас еще какие-нибудь факты? – И сам себе ответил: – Нету.

– Еще как есть. Один факт, но довольно весомый.

– Это какой же?

– Наследство. Которое Раиса оставила своей «неправильной» внучке.

«Ты занимаешься линией Козицкого, – сказал Макар. – Я – семьей Савельева». Поэтому Сергей Бабкин ехал в направлении Тулы, а Илюшин вместе с Яной Тишко восстанавливал последние часы жизни Павла Варнавина.

Макар сразу понимал, что одних воспоминаний Тишко будет недостаточно. В двенадцать лет она была разумная девочка – но всего лишь девочка. «Мне потребуются взрослые голоса».

Самыми здравомыслящими из всех, кто пятнадцать лет назад гостил в доме Прохора, представлялись ему Татьяна Тишко и Юрий Савельев. К тому же у одной алиби, второй не был заинтересован в смерти мальчика.