Гуля сердито пнула ограду. Она надеялась узнать больше.

Они гуляли до вечера. Потом Афанасий проводил Гулю домой. В подземном переходе у метро зарядил нерпь. У шныров существовало правило, запрещающее пользоваться нерпью возле закладок. Слишком большое искушение: использовал – сразу пополнился. Рано или поздно это привлекло бы внимание ведьмарей.

Афанасий поднялся в город, сел на ящик и связался с Улом. Призрачная фигура его приятеля возникла перед ним. Ул брел куда-то по глубокому снегу. Это ощущалось по медлительности, с которой он переставлял ноги.

– Король без королевства вызывает одинокого орла! – приветствовал его Афанасий.

– Здорово, Собрат Собратыч! Чего тебе?

Лицо у Ула было пасмурное. Афанасий не стал сразу расспрашивать, чем он огорчен, а рассказал ему о Тлене и о неизвестном человеке, которого внесли к Долбушину.

– Да знаю я этого Тлена! Такой фрукт, что прямо овощ! – неохотно отозвался Ул.

– Откуда знаешь?

– Слышал от Вадюши… Он года за три до нас в ШНыре был. Присвоил закладку в четвертый нырок… Синяя закладка с каким-то редко встречающимся даром. Кажется, поиск засыпанных снегом людей по малейшей искре сознания. Для спасателя в горах предназначалась. А у Тлена от нее язва на щеке. Он ее и кремом мажет, и кожу пересаживал, и операции пластические, но все равно, по сути, живым разлагается. Воняет так, что жуть.

– И ничего нельзя сделать?

– Что тут сделаешь? Это красные закладки любому подойдут. А многие синие – для одного человека во всей Вселенной. Как на чужую позаришься, да еще использовать будешь криво… – Ул махнул рукой. – У Долбушина Тлен вроде сыскаря! Может, этот парень на носилках без сознания, а они надеются что-то у него вынюхать?

Ул отвечал в кентавра, а сам все шел и шел. Призрачная фигура перебирала ногами в воздухе, оставаясь на месте. Афанасий чувствовал, что цели у Ула нет, а он ходит просто для того, чтобы ходить.

– У тебя все? – спросил Ул.

– Нет. Тебя что-то мучает?

– Меня? Так себя ненавижу, что табуретку бы об себя сломал, – отозвался Ул.

– Это Кузепычу не понравится. Скажет: порча шныровского имущества. А чего такое-то?

– Да чудо, былиин… Сам не знаю, что со мной! – кисло отозвался Ул. – Но когда я думал, что Яра… ну что она не вернулась, погибла… я шнырил лучше. А теперь я счастлив, но шнырю хуже.

Афанасий недоверчиво хмыкнул:

– Чего ты на себя наговариваешь? Ты же трижды в неделю ныряешь!

– Это – да. Есть такое дело, – согласился Ул. – Но я стал себя беречь. Понимаешь? Раньше я не боялся. Мне нравилось встречаться с ведьмарями. Радовался, когда гиелы меня засекали, а я отрывался. А теперь я осторожничаю и по сто раз оглянусь, чтобы не попасть под гиел. И это омерзительно!

– Но ты же ее любишь? – удивленно спросил Афанасий.

– Люблю, былиин. Что да, то да, – согласился Ул. – Но сейчас я вообще не о том!.. Ну пока! Возвращайся скорее!

Он опустил руку. Кентавр на запястье у Афанасия погас.

Человек, доколе делает зло, не может делать добра, но может делать лишь зло под личиною добра.

Авва Исаия

Влада, одна из «ворон» Белдо, сидела на диване, полировала ногти на ногах и разговаривала по телефону. В трубке звенел высокий женский голос:

– Владочка, это Леся! Мы познакомились у Вышинских. Вы меня не забыли?

– Ну да, конечно! – отвечала Влада так, что непонятно было, забыла она или нет.

«Трубка» правильно поймала интонацию и засуетилась:

– Владочка, как же так? Мы же отвозили вас домой! А до этого завозили к нам на Волоколамку!

– А, да-да! – вспомнила Влада. – Вы блондинка с темными бровями и доброй улыбкой! Что я могу для вас сделать?

Голос Леси умильно всплеснул, точно дворняжка вильнула хвостом.

– Я слышала, вы можете посоветовать! Нас четверо: я, муж и двое деток. Я мечтаю о гармоничных отношениях. Мужу хочется похудеть. И с бизнесом у него неважно!.. Кризис!.. Ну а детки пусть растут здоровыми и успешными! Какая же мать этого не желает?

Влада закрыла глаза, припоминая квартиру этой Леси. Что-то такое в пастушеском стиле, с соломенными драпировками, цветочками, желтым диванчиком.

– Карандаш есть? Пишите, Леся!.. Кровать у вас стоит в неудачной зоне. Ее лучше сместить ближе к окну – это укрепит семейные отношения. Мужу следует ложиться ближе к стене. Он спит в пижаме? А вот это плохо! Купите ему пижаму – розовую, красную, белую, но обязательно одноцветную! Она увеличит будничный поток позитива. На столике у кровати поставьте вазу с водой или лучше аквариум с рыбками. Лампа в спальне должна быть круглой и бумажной – она вытянет на себя нежелательную энергию. В детской можно ничего не менять, там все прекрасно. Только время от времени зажигайте черную свечу в геометрическом центре комнаты. Детки будут здоровы. Ну вот и все. Я ответила на ваш вопрос?

– Владочка! Вы сокровище! Мне так неудобно! Сколько мы вам должны? – засуетилась «трубка».

– Никаких денег! Они все испортят! – оборвала Влада. – Сколько, вы сказали, лет вашим детям?

– Четырнадцать и шестнадцать.

– Да-да, я их помню!.. Мальчик и девочка! Ну да поможет вам Вселенная!

В комнату, прихрамывая, вошел Белдо. Лицо у него было капризное, ищущее, к чему придраться. Влада торопливо сбросила звонок и сорвалась с дивана.

Дионисий Тигранович отмахнулся от нее, как от мухи. Сел и ногтями начал страдальчески скрести шею. Всю ночь ему снилась белая курица. Белдо с вечера хотел увидеть вещий сон и мысленно заказал его своему опекуну, а видел только белую курицу, которая шмыгала туда и сюда. Сдохнуть можно!

– Кто это звонил? – кисло поинтересовался глава форта магов.

– Потенциальные инкубаторы… Я забросила удочку и дня три прождала звонка. Тетка – беспокойная дурочка по бегательному типу, муж – тюфяк, но дети ничего, живенькие. Нам подойдут!.. Если не сразу подсядут на псиос, эли, которых мы им подселим, сумеют развиться в эльбов! – торопливо сообщила Влада.

Белдо перестал скрести шею. Влада поняла, что он все услышал и запомнил. Правда, это не помешало ему простонать:

– Ах-ах-ах! Разве обязательно грузить меня этим сейчас? Мне сейчас ни до чего!

Он прилип лицом к стеклу и внезапно оборвался на середине фразы. Внизу, в старомосковском дворике, остановились две машины. Высыпавшие из первой арбалетчики мгновенно оцепили вход в подъезд.

– Гай приехал!.. Без звонка! Где Млада? Живо пиджак, дурища! Что глазами хлопаешь? – заверещал Белдо.