– А где мои бусы? – Она принялась шарить вокруг глазами.

Миссис Джонс встала, подошла к шифоньеру и достала из него знакомую бледно-кремовую ниточку.

– Твой дядя сказал, чтобы ты перед сном их снимала.

Мама тоже говорила им, чтобы не спали в бусах.

Миссис Джонс подала бусы Леноре, но та их не надела. Просто осторожно сжала в руке.

Миссис Джонс опять откашлялась.

– Мы уж и не знали, пойдёшь ли ты вообще на поправку. Дядя совсем распереживался.

– А что со мной случилось? – Ленора перебирала в памяти обрывки воспоминаний, но они никак не хотели сложиться в целую картинку. В голове была каша.

– Ты пошла в лес, – веско сказала миссис Джонс, как будто это всё объясняло.

Ленора опустила глаза на колени. Есть она даже не начинала – перед ней так и стыли нетронутые тосты с джемом. Голода она не чувствовала, хотя, если верить миссис Джонс, и проспала несколько дней подряд.

– Я не могла вам рассказать, – выдавила Ленора, – насчёт леса.

– Почему?

– Потому что вы бы меня не пустили! – А ещё потому что тогда он бы исчез. Но сказать это вслух у неё не было сил.

Миссис Джонс внимательно следила за выражением её лица.

– Верно. Не пустила бы. Ты посмотри на себя.

Ленора оглядела своё платье. Она и так знала, что платье в грязи. Ещё один подарок дяди, который она испортила. Не будет же он вечно ей платья покупать?

Миссис Джонс в который раз откашлялась.

– Ты думала, я ничего не знаю. – Она не спрашивала, а заявляла.

У Леноры всё внутри вспыхнуло. Она взглянула миссис Джонс в лицо и не смогла оторвать от него глаз – так полно оно было боли и сожаления.

– Ты вечно пропадала, придумывала, и потом – у тебя же на волосах… – Голос кухарки надломился. – Только что мне было делать? Держать тебя взаперти в твоём же собственном доме? – Кажется, миссис Джонс уже обращалась не к девочке.

– В лесу мне гораздо лучше, – слова вырвались у Леноры случайно. Только что они пронеслись у неё в голове, как – оп! – Ленора услышала, что произносит их вслух.

Миссис Джонс ничего не ответила.

– Там мне не так одиноко, – продолжала Ленора. Ей было это необходимо, раз уж тайна всё равно раскрыта. – Там я как дома.

– А здесь ты не дома? – резко оборвала её миссис Джонс, словно полоснула лезвием по сердцу. – Твой дом здесь, а не в лесу.

– У меня нет дома, – возразила Ленора.

– Замковое поместье веками принадлежало вашей семье. Это твой родной очаг. Здесь тебе самое место.

Но Ленора замотала головой.

– Я про это поместье никогда даже не слышала, – заговорила она, захлёбываясь от злости. А может, обиды? Или это горе? Она и сама больше не могла их отличить. – Если это мой дом, то почему я о нём ничего не знала?

Воздух в комнате напряжённо зазвенел. Глаза миссис Джонс сверкнули столь же жгучим гневом – или горем, – что и у Леноры. В этот самый момент в комнату вошёл дядя Ричард, вошёл с совершенно бесстрастным лицом. Но как только он заговорил, в его голосе зазвучало столько любви, сколько есть на земле.

– Ленора, – сказал он.

И она сразу обмякла. На языке появился привкус слёз, солоноватый вкус разочарования. Ей хотелось бы остаться сильной, настойчивой, непоколебимой. Чтобы никто не отнял у неё леса. Только не теперь, когда она уже повидала столько всего, что способно вернуть её к жизни. Только не теперь, когда лес может утолить её горе.

Дядя Ричард сел на край её кровати. Он долго молчал. Наконец прочистил горло и спросил:

– Что же ты натворила, Ленора?

Ленора ничего не ответила. Он и сам знает что. Она ходила в лес.

– Что ты рассказала лесу, Ленора? – снова подступился дядя, в голосе зазвучали высокие напряжённые нотки.

Что она рассказала лесу?.. В смысле?

– Ты называла ему своё имя?

– Он и так его знал. Кто-то звал меня.

Дядя Ричард пробежал рукой по рту и подбородку. Теперь в его голосе было отчаяние.

– А что-то о себе? Лес просил тебя рассказать о себе?

– Бела просила, – вырвалось у Леноры. Она тут же прихлопнула рот рукой. Ей же нельзя ничего говорить ни о лесе, ни о том, что она там видела и кого встретила.

У дяди упали плечи.

– Так я и знал, – выдохнул он еле слышно. Он вперил взгляд перед собой, оставив окружающий мир где-то далеко позади.

Но Ленора не собиралась его отсюда отпускать. Она подняла подбородок.

– В лесу потрясающе красиво, – заявила она. – Там нисколько не опасно.

Дядя резко вскинул на неё глаза.

– Ты слишком многого не знаешь, – отрезал он.

– Ну так расскажите мне! – сорвалась Ленора, возглас получился дикий и пронзительный, словно заранее набирал силу у неё в груди, а теперь плеснул наружу. От этих слов осталась горечь на языке. Каков будет ответ, Ленора знала ещё прежде, чем дядя Ричард открыл рот.

А он ничего и не сказал, кроме как:

– В лесу детям не место.

Ленора вскипела яростью:

– Я исходила лес вдоль и поперёк. И ничто не причинило мне вреда. Ни разу. – В памяти замаячил серебристый прудик. Она быстро отмахнулась от воспоминания.

Настал черёд дяди Ричарда повысить голос.

– Лес поглотит тебя и убьёт!

– Да вы и впрямь с ума спятили, правду говорят! – Это соскочило с языка прежде, чем девочка успела опомниться.

– Ленора! – резким высоким тоном осадила её миссис Джонс.

Ленора бросила взгляд на поднос.

В комнате стало так тихо, что она не смела пошевелиться.

В конце концов дядя Ричард проговорил:

– Твой отец – он знал истинную природу этого леса. А я его не послушал. И поплатился своим сыном.

Ленора покачала головой. Ей захотелось рассказать им, что Бобби в лесу, что он в безопасности, что она приведёт его домой. Но она знала: дядя ей не поверит. Он не видел того, что видела она, и папа не видел того, что видела она. Истинную природу леса они как раз и не знали.

– Не ходи больше в лес, Ленора. – Голос дяди звучал разбито, безнадёжно. Ленора подняла на него глаза. В его взгляде читалась боль, и в груди у неё защемило. Ей было совестно за то, что она наговорила, хотелось забрать свои слова обратно. Дядя опустил лицо. – В следующий раз он тебя не выпустит.

А вот здесь он ошибается.

– Миссис Джонс? – обратился дядя новым, непреклонным тоном.

– Я сделаю всё, чтобы она больше туда не ходила, – откликнулась миссис Джонс.