Она судорожно втянула воздух.

Каким это образом дядя собирается вытащить наружу такую громадину? И главное, зачем?

Тем временем изо рта носорога вырвалось облачко пара. Дядя щёлкнул выключателем, и глаза чудовища, в которые, оказывается, были вставлены лампочки, загорелись жизнью. Как прикованная, Ленора смотрела не отрываясь.

Дядя повернул новый выключатель, и громоздкий носорог медленно, тяжело ступил вперёд. Стены дома загудели в такт его неуклюжим шагам. Дядя Ричард поспешно щёлкнул снова, и носорог покачнулся и застыл. Дядя наскоро обернулся на дверь лаборатории: лицо нервное, брови озабоченно сдвинуты.

Никогда Ленора не видала ничего подобного. Это было что-то потрясающее. Невероятное. Великолепное.

Опасное.

Последнее слово отозвалось эхом в груди. Что дядя Ричард собрался делать? Леноре трудно было даже предположить, но она чётко знала, что это как-то связано с лесом, с его планами уничтожить лес. (Хм, откуда она знала о его планах – он сам ей говорил или только Бела? Не поймёшь, в голове всё так спуталось…)

Ноги у Леноры застыли и не слушались, как она ни старалась двинуться с места. Даже когда дядя Ричард повернулся и заметил её, даже когда он подошёл к окну, яростно, если не сказать больше, глядя на неё в упор, даже когда он заорал ей через стекло: «Убирайся!» – даже тогда она всё ещё стояла перед окном, точно остолбенев.

Но как только в его глазах сверкнул зловещий, грозный блеск, Ленора послушалась его указания. На этот раз она побежала к лесу.

Она бежала не оборачиваясь.

Там её уже встречала Бела.

– Ленора. Я ждала, когда ты вернёшься.

– Знаю, – выдохнула та. – Меня держали в Замке взаперти. – Она понимала, что сказала неправду, но после стольких дней сидения под стражей это была почти что правда. – Они против того, чтобы я возвращалась в лес.

– Потому что знают, что здесь тебя ждёт исцеление, – подхватила Бела, и её золотые глазки быстро мигнули. – А этого они не желают.

– Но почему? – В груди резануло, и Ленора схватилась за рёбра. – Почему они не желают, чтобы кто-то утолил моё горе?

– Люди, жалкие от природы, часто стремятся сделать жалкими и других, – сообщила Бела. – Им внушает страх тот, кто учит встать на путь исцеления, жить полной жизнью. Когда не можешь обрести покой сам, хочется верить, что покоя нет ни для кого. Тебе ещё предстоит познать это в людях.

Бела взяла Ленору за плечо и повела в глубь леса. Ленора не сопротивлялась. Она знала, что дядя Ричард видел, как она убегала; значит, чем глубже они зайдут, тем дольше она здесь пробудет. А побыть в обществе друга так приятно.

Однако на задворках сознания мелькнула мысль: «Отчего же в прошлый раз я так долго болела, когда вышла из леса?»

Бела не замедлила шага.

– Ты болела? – удивлённо спросила она.

– Я проспала несколько дней подряд.

– То было не из-за леса, Ленора.

– А из-за чего?

– Ну-ка, скажи мне, Ленора, – всякий раз, как Бела называла её по имени, девочке казалось, что её подтягивают вперёд на невидимой ниточке, – после той нашей встречи за тобой ухаживал дядя?

Ленора кивнула.

– А он заставлял тебя что-нибудь принимать?

Ленора задумалась.

– Например, скажем, снотворное?

Точно Ленора припомнить не могла. Однако в сердце закралось сомнение.

Больше Бела ничего не сказала и не спросила, но её молчание выразило куда больше. Она взяла ладонь девочки и приложила её к коре дерева.

Перед глазами у Леноры замелькали невиданные прежде картинки. Стальная армия, ею движет огонь. Покорёженная машина. Мальчик, он убегает, спасается от смерти. Дядя Ричард, его оплетают стебли.

Ладонь обожгло. Ленора отдёрнула руку и потёрла её.

Дядя – опасный человек. Он хочет уничтожить лес, предать его огню. Он сам виноват в смерти своей жены и дочери. Сын бежал от сумасброда, чей рассудок помутился от горя и порока.

Он сам чуть не умер здесь. Он мог бы в итоге здесь и погибнуть. Только как это возможно?

Возможно. Ленора видела всё своими глазами.

В груди пылало, она с трудом проглотила огромный ком в горле.

– Пока ты в черте леса, тебе ничто не угрожает, – сказала Бела.

– Дядя Ричард говорил, что лес опасен, – возразила Ленора.

– Ты сама всё видела.

Да. Она видела, своими глазами.

И тем не менее туман сомнений окутывал её мысли. Ей никак не удавалось сосредоточиться, как следует разобраться в происходящем, унять тревогу в груди.

Дядя Ричард – это её семья. Только что она знает о дяде и его прошлой жизни?

– Веди меня к водам Вечного Времени, – проговорила Ленора.

Морда Белы растянулась в улыбке.

Перед Ленорой и Белой сверкала стеклянная гладь, отражая тёмные верхушки деревьев, которые будто специально склонялись к прогалине и закрывали собой небо. Над самой водой тянулась тонкая дымка, снизу подсвеченная слабым голубоватым сиянием, исходившим от поверхности вод. Вокруг стояла полная тишина, только сердце Леноры бешено колотилось. В воздухе пахло свежестью, как от выстиранного белья, когда мама, бывало, развесит его на верёвки сушиться, – запах земли и надежды, какая-то такая смесь. Ленора закрыла глаза и вдохнула глубже.

Видимо, правильно она поступила, что пришла к водам Вечного Времени.

К её ногам по водной глади потянулась полоска лёгкой ряби, словно невидимые пальцы забегали по клавишам фортепьяно. Когда рябь достигла Леноры, серебристая влага перед ней пришла в движение и на ровной поверхности изогнулся вопросительный знак.

– Чего бы ты хотела узнать? – раздался голос или, скорее, шёпот – слаженный шёпот тысячи людей.

Ленора отпрянула от края воды, вспомнив прудик, который чуть было не затащил её в свои беспросветные глубины. Но блестящая розовая лапа Белы легла ей на голову.

– Не бойся, Ленора, – произнесла она. – Эти воды не навредят тебе. Они дадут ответ на любой твой вопрос, но вопрос этот должен быть только один.

Один вопрос. Когда их так много.

– Один, а больше нельзя?

Бела покачала головой.

– Только один. Если спросишь больше, они затянут тебя на дно. И… – Бела задумалась. – Я не совсем уверена, что у них есть дно.